Сибирские огни, 1927, № 4

— Мой трава бьгл. Зачем косил?—Тоогош показал рукой на полосу смя­ того льна.—Яма там был: там ваше, тут наше. Яму копал, лен сеял, трава косил. Охрипшим голосом закричал Егор, Тоогошу в лицо плюнул. — Азия некрещенная! Чужие покосы забирать вздумали, посевы тра ­ вить... Мало ш с били. Я вам... Мы вам, косоглазым дьяволам. Зашумела толпа: лепетали по-своему алтайцы. Тоогош ухватился за кол, сломил его. — Тебя самого бить надо1, собака! Шагнули вперед кочевники. — Мы те .покажем, как бить. Пятился к дороге Егор, левой рукой держался за переднюю дугу седла. Умылись утренней росой четыре бравых стожка сена, обложились они новой изгородью. Тоогош расхохотался: — А мы коров пригоним— пусть едят. Урус стога делал—Алггай-кижи не работать,— повернул лошадь и поскакал в конец долины, к некошеной траве, II. В ненастную погоду прячутся горные вершины1,— точно, шапками-неви- димками покрыты они серыми хлопьями густого морока. Тогда время ползет медленнее, сонливее,—и на сером полотне морока вышиваются яркие узоры снов. В пасмурное утро проспала до такого рассвета Фекла, разбудило' ее пенье петушиное. Вскочила, глянула в окно: — Светает уже. Схватила подойник и на двор торопливо вывернулась, подвязывая наки­ нутый на голову платок. Санька, рассыпав по подушке русые пряди волос, легонько похрапывала. Грудь ее высоко приподымалась, губы что-то шептали1. Треньканье балалайки, донеслось до ушей. — Он, миленок мой. Торопилась навстречу, разгоняя тоску. Чмокнули губы. Поцеловала крепко, взасос. Черный туман окутал обоих. Шарила руками, обнимала воздух. — Антипа! Где он? Куда спрятался. Ищущий взгляд натыкался на непроницаемую стену темноты. Желтый луч осветил серую улицу. Клубились хлопья снега, огромными лопухами ложились на землю. Улица дрожала от звона медных колокольцов. Визг полозьев кошевок перемешивался с пощелкиванием лошадиных копыт. На средней кошевке—сатиновое одеяло. Край его лежит на коленях молодых. Крепкая рука обхватила грудь, прижала к себе. Санька приклонила голову к его плечу. Ветер реал на голове алые бантики атласных ленточек. — Санька, вставай!— Фекла сдернула с дочери одеяло и забросила его на полати. На подушке мурлыкала кошка, лапами перебирала мягкие, к а к лен, во­ лосы. Санька, потягиваясь, царапала голову, мычала заспанньш голосом: — Чо тибе и надо! Поспать никогда не даст. А голос матери доносился со двора: — Тиги-тиги-тиги! — Куть-куть-куть!