Сибирские огни, 1927, № 4

Кузькину мать! Узнаешь, к ак Егора можно трогать. На то т свет пойдешь— всем пропащим калмычищикам закажешь. Хмурый, насупившийся подходил к работникам, пинал рядки скошенной травы. — Эй ты! чище коси. Ишь сколько волосьев-то осталось после тебя, можно привязать тебя з а них. Вразвалочку подошел к Ване Красненькому, за ухо потянул его: — Ты это что же, ясно море, не прокашиваешь под рядами-то? Как грести после?. Попреет снизу трава-то. Ваня выронил литовку, повернулся к хозяину; рыжая борода тряслась, нижняя губа дрожала, в оправдание свое Ваня сильно икал: — Ыи... я... а... ыи... — Ну, ну, я пошутил. Ты у меня хороший работник,— и Егор потрепал Ваню по плечу. Ваня схватил литовку и изо всей с и т полыснул по траве. Махал литов­ кой насколько силы хватало, то и деле лядываясь назад. Дыроватые портки его тряслись на костлявых ногах, будт а деревяжках, на лице выступили крупные капли пота. Хозяин наточил литовку и встал позади всех. — Прибавить им жару, а то махают руками, как о т комаров. Так ко ­ сить— на неделю хватит. С силой ударил по т^аве. Визгнула литовка. Прокос Егора широкий— на тройке приезжай. Не разгибаясь, косил, покрикивая: — У-у-ух! А ну-ко, где они? У-у-ух! Люди молча нашлились на траву. Бабочка, шедшая впереди Егора, сба­ вила ширину про^мЙ на половину и все-таки не могла уйти от него—рядом с ней шел х о з я и н . ,Ж — Всю выжмет проклятущий,—подумала она, когда хозяин ушел дальше ее. Ж Р азопреирая бабочка осталась на узком косяке травы. Над ней смеялись: — Арбузы продаешь, Анна? Почем? Эх, да они гнилые. А Егор, похохатывая, настигал уж третьего косца. Зеленым рядкам свежего сена конца-краю нет. Уже давно не видно, о т ­ куда начали утром. Работники частенько на солнце посматривали, потом роб­ ко заметили: — А солнышко-то на полуденном месте. — Не смотри на солнышко-то, а на траву гляди. Обед-то вон за тем ку ­ стиком,— и Егор указал на еле видный и з -з а травы талиновый куст. До позднего вечера косили работники. В один день оголилась долина до густого березника, в середине которого' чернела яма— знак межевой, Егором поставленный. Через три дня приехали алтайцы, привезли косы. Удивленно посмотрели на желтые пеньки травы, покосились в сторону деревни. Тоогош спрыгнул на землю, перевернул первый порядок. Сухое сено ломалось о т прикосновения, осыпало коричневые кудри листьев. — Ого! грести можно. З а граблями поезжай. ДруЗйш работали в этом году алтайцы: тулупы1под березы сбросали, шапки на затылки сдвинули. К вечеру,§К 0 г,да приехал Егор кошенину смотреть, луг покрылся свежи­ ми копнами душистого сена. Бросил поводья, размахивая руками, подбежал к толпе алтайцев. — Чужо сено грести?.. А?.. A-а? Я вам...