Сибирские огни, 1927, № 4

летарского. Это— революция слабо диференцированной уездной демократии, мелкобуржуазной по природе. И среда, с которой связана Сейфуллина, и она сама цепко держатся з а союз с пролетариатом, лойяльны к его гегемонии, особенно когда завоеван­ ной «земле и воле» начинает грозить серьезная опасность анти-демократиче- ского порядка. Сейфуллина свое признание пролетарской гегемонии не раз подчеркивает в своем творчестве. Отсюда и большевизм Софрона, Виринеи, Анны, и сын Софрона, мечтающий о машинах: в деревне, и рабочие в «Путни­ ках», на один момент противопоставленные, к ак образец дисциплины и созна­ тельности, анархо-бандитизму партизан перед лицом белых. Отсюда и вну­ треннее бессилие эсэра Литовцева, и героическая сила большевиков:, и мощь рабочих отрядов в «Александре Македонском». Но не в этих моментах основные настроения и интерес Сейфуллиной, хотя их наличие с лихвой искупает мелкобуржуазные оговорочки Сейфулли­ ной, в роде теории слияния с народной стихией в устах большевика. Основные мотивы творчества Сейфуллиной не пролетаре ки -коммуни- сгические, а крестьянски-демократические, в смысле крестьянской демокра­ тии, идущей во имя своих интересов з а пролетариатом и вступающей на путь социалистического строительства, не совсем ясно представляя себе, куда и как ей придется итти, видя лишь ближайшие этапы большого пути. Идеолог такой группы, конечно, всегда может запутаться и поскользнуться вправо1. У Сейфуллиной прямого уклона вправо пока доказать нельзя. Но молчание ее о современной жизни деревни мирного периода, «холодок» к коммунистиче­ ской партии и советской власти в конце «Встречи» и в «Каин-Кабаке» з а с т а ­ вляют с интересом ждать дальнейших высказываний писательницы. Впрочем, «Налет» проникнут и большим сочувствием к комсомолу и правильным по­ ниманием отношения к старой квалифицированной интеллигенции. Итак, основной слабостью Сейфуллиной является то, что она, как ху­ дожник, не доросла до пролетарского понимания противоречий классового об­ щества и их разрешения, что ее кругозор не выходит з а пределы деревни и уездного города, что, отражая настроения среднего крестьянства, идущего за пролетариатом, она не изжила интеллигентски-покаянных настроений. Это не мешает Сейфуллиной быть в наших условиях революционной пи­ сательницей в своей области, не мешает ей, испытывая, к ак вся наша культу­ ра и общественность, давление гегемонии пролетариата, порою говорить ве­ щи совершенно большевистские. В мои задачи не входит говорить подробно о различных сторонах твор­ чества Сейфуллиной*), а частных проблемах, ею поднятых. Повторяю еще раз, что сила ее в правдивом и революционном изображении мужицкого бун­ та, как составной части великой социалистической революции, в изображении революционной периферии о т таких: революционерок, как Виринея, до уезд­ ных, провинциальных, молодых интеллигентов-большевиков, как Степан или" Шереметев. Тема женского освобождения, убедительно и ясно разработанная в Виринее», и полные гуманизма и свежего «душевного» подхода вещи Сейфул­ линой о беспризорниках, являясь естественным для писательницы-женщины и педагога, составившие добрую половину славы Сейфуллиной, вполне соответ­ ствуют тому понятию о писательнице революционного крестьянства и близ­ кой к нему демократической советской интеллигенции, которые мы развили в: применении к Сейфуллиной. Любопытно, что освободившиеся женщины Сейфуллиной употребляют свою личную свободу преимущественно на то, чтобы, найдя действительно лю­ *) В частности, совсем не касаюсь я здесь назревшего вопроса о художествен­ ных достижениях Сейфуллиной, как мастера слова.