Сибирские огни, 1927, № 4

кторша Хвалынова), что кое-кого из критиков это ввело в соблазн упрекать Сейфуллину в контр-революционности. Но они, правда, даны с таким пафосом трагизма их раздвоенности и разрыва с народом, что это не может не заста ­ вить призадуматься. Действительно, по тому чувству и силе, с которой опи­ саны споры Литовцева с большевиками и Хвалыновой с Виктором, можно су­ дить, как близки Сейфуллиной эти колебания, сомнения, э то т трагизм фана­ тиков «свободы личности», «демократии», «народничества» и «охраны тон­ кого слоя российской интеллигенции от революции», этих честнейших людей и героев неверно понятого долга, оказавшихся врагами подлинного народа и неспособными понять пролетарской диктатуры. Близость к этой уездной, живущей докапиталистическими настроения­ ми мелкобуржуазной, народнической интеллигенции об’ясняет нам многое в творчестве Сейфуллиной. Отсюда и любовь к темам о выходцах из «народа», тянущихся назад, к своим, и «опосредствованность» социальных конфликтов в жизни героев Сейфуллиной, и узкий характер их личных столкновений с гос­ подствующими классами, и поверхностная, характерная для мелкого буржуа, постановка самих социальных проблем у Сейфуллиной, и обилие покаяний у Сейфуллинских героев. Само разрешение конфликтов между интеллигенцией и народом носит у Сейфуллиной народнически-интеллигентский характер. Большевики убеждают эсэра Литовцева в своей правоте больше всего тем ар ­ гументом, что нельзя-де противиться народной стихии, нужно с ней слиться, ей подчиниться. Хорошенькие ученики Ленина, автора «Что делать» и «Дет­ ской болезни левизны», создателя теории о стихийности и сознательности, о гегемонии партии, о вождях и массе! Типично народническое слияние с неди- ференцированным народом— вот чем преодолевает Сейфуллина мелкобур­ жуазный испуг лучших своих героев перед пролетарской революцией и граж­ данской войной в деревне. А как плохо, порой, ее герои понимают— с кем нужно слиться, показы­ вает пример Анны, слившейся с деревней. Деревня после февраля избивает до смерти подозреваемых в конокрадстве цыган, в том числе трех женщин и ма­ ленького ребенка. Анна пришла бы в ужас и омерзение, а ссыльный Яровой, ее учитель, легко ее утешил: все-де от задавленности самодержавием. Анна верит этому, не видя, что главная- причина—мелкобуржуазная собственниче­ ская жадность, ненависть к покушающимся за священную собственность, что от самодержавия лишь дикая форма мести, а не сама лютая злоба, что т ак же в этой деревне скоро будут избивать продкомиссаров и семьи коммунистов, что слияние без разбора с «народом» не гарантирует о т самой черной контр­ революции. Когда советская власть расстреливает Виктора во «Встрече», то ему тоже сочувствует весьма пестрый народ, готовый быть союзником его против интеллигенции. «Народ» такого типа при случае бывает и против со­ ветской власти, как в «Каин-Кабаке». Интеллигентское слияние с «народом» не обходится без покаяния и са­ мобичевания, без восторженного противопоставления народной «простоты и непосредственности» интеллигентской раздвоенности и дряблости. Это настроение интеллигентского самобичевания почти постоянно при­ сутствует в вещах Сейфуллиной, очень иронически, а часто и прямо враждеб­ но относящейся к большинству интеллигентов («Александр Македонский», «Правонарушители», «Перегной», «Путники»). «Встреча» является прямым обвинительным актом против интеллигенции. И хотя стремление квалифици­ рованных слоев интеллигенции к кастовой замкнутости показано во «Встре­ че» очень правильно и ярко,— все же впечатление несколько сгущенных кра ­ сок и предвзято-враждебного отношения у читателя временами получается (напр., сцены в суде).