Сибирские огни, 1927, № 4

Поэтому встает вопрос о причинах путаницы вокруг определения: клас­ сового характера творчества Сейфуллиной. Является необходимость выяс­ нить, наконец, почему нужно признать Сейфуллину попутчицей и почему это не сразу удалось убедительно доказать. Мне думается, что в основе неправильных суждений о Сейфуллиной и других, очень близких к пролетарской литературе попутчиках, лежало не­ правильное рассуждение, сводящееся, примерно, к следующему: «Писатель, который в общем и целом сочувствует революции, изображает известную сторону ее с нашей точки зрения верно, без искажений, ни в чем не полеми­ зируя с нами, признавая гегемонию пролетариата и его партии в революции, не искажая революционных перспектив, ни в чем не «фальшивя», будучи без оговорок полезным для читателей с точки зрения пролетариата, будучи впол­ не «приемлемым, не может ^ыть резкой гранью отделен от пролетарского писателя». Отсюда, и з этого более или менее общего убеждения, у Воронского- Троцкого получается всегда лишний довод з а отрицание вообще граней в «ре­ волюционной» литературе (понимавшейся ими к тому же непомерно ши­ роко). У значительной части противников «воронщины» отсюда вытекало со­ знание необходимости «разоблачать», доказать наличие реакционных мо­ ментов в творчестве ближайших попутчиков, логические натяжки, придирки к отдельным цитатам, поиски контр-революционных симпатий при анализе творчества такой писательницы, как , например, Сейфуллина. В основе это неверное рассуждение, по существу, в своем заостренном виде означает: пролетарской литературой можно назвать то в современном художественном творчестве, что, говоря о нашей революции и выражая ей свое сочувствие, ни в чем не противоречит идеологии пролетариата. А это рассуждение вытекает из власти над нашей критикой традиций старой либеральной и народнической критики, гласившей, что нельзя упре­ кать писателя за то, что у него нет, за отсутствие каких-либо идей и ответов на вопросы, нельзя доискиваться до смысла некоторых его умолчаний, до скры­ тых возможностей развития некоторых неясностей его идеологии. Этот прин­ цип, по-своему правильный когда-то, не применим к нашему времени, когда создается пролетариатом его собственная литература, времени гегемонии про­ летариата в общественной и культурной жизни, наличия у пролетариата раз­ личных групп союзников, признающих его гегемонию, но совсем не «про- летаризованных» в своих инстинктах и сознании. Иначе говоря, надо «пе­ ревернуть» критерии и сказать так : не всякого писателя, кто приемлем для пролетариата, в чьих произведениях, говорящих о современности, нет ничего антипролетарского и даже есть, наоборот, призыв к общей поддержке про­ летарской революции, можно назвать пролетарским. Пролетарским можно признать только писателя, создающего произведения, которые можно напи­ сать, лишь стоя целиком на пролетарской, на коммунистической точке зре­ ния, хотя бы этот писатель временами и ошибался в частных вопросах или отдельных произведениях. В условиях победоносной пролетарской революции, диктатуры и со- уиально-культурной гегемонии пролетариата, в нашей стране естественно дви­ жение по путям к коммунизму, под пролетарским руководством целого ряда общественных групп, вовсе не способных сейчас быть сознательно-коммуни­ стическими. Таковы: беднейшее и среднее крестьянство, мелкие кустари, ре­ месленники, демократическая интеллигенция. В то время, как кулачество и нэпманы борются с гегемонией и— сколько могут—с диктатурой пролета­ риата, эти беднейшие слои мелкой буржуазии добровольно признают и под­ держивают гегемонию и диктатуру пролетариата. Но они все же не комму-