Сибирские огни, 1927, № 4

за живое.—Да вот— недалеко ходить—сам, ведь, ты сегодня три банки какао- брал, ведь, не откажешься? — А коли и брал, т ак что? — То-то же,— бородач торжествующе взмахивает веником и з жесткой камчатской травы,—наш-то брат, какао не пьет— на черном хлебе, на со­ леной горбушке всю зиму сидишь! То же напугал— что заработаешь, то и проешь! А мы что же, в банк что ли, складываем? У меня вот во Владивостоке жена с тремя ребятишками, а заработку и сто рублей не привезешь— вот и попивай тут какао!.. — На то, паря, Камчатка... Климат чижолый...— «Нельзя без того, чтоб не побаловаться,— начинает сдавать бритый, видимо, чувствуя, что позицию защитить трудно Так ты и то побалуешь! Бабе' своей, поди, ботинки на высоком подборе закатил? По-модному...— язвит бородатый. —- Да ладно, чего наскакиваешь?— Пойдем, вот, попаримся лучше, чем в пустую спорить...— примирительно заканчивает бритый, уходя в баню. — Запарился, работничек... Мало вас, лодырей, еще парили тут...— пес­ симистически бормочет, уходя, мрачный великан, и с шумом захлопывает дверь. В предбаннике остается один выцветший «камчадал», продолжающий непослушными руками стаскивать с ног неподдающуюся рубашку. Он от жа ­ ры совершенно разомлел и что-то невнятно бормочет, качая бессильной хмельной головой... Пусть не все в этих рассуждениях верно— когда рыбы нет, положение крестьянина-«камчадала» гораздо хуже, чем рискующего только неудачным заработком рабочего—а все-таки «камчадал», несомненно, куда обеспеченнее рабочего—и решившие окончательно вопрос — 3 банке какао— на самом деле показывают, что любой и з пожилых рабочих охотно поменялся бы с «камча­ далом», если бы не ряд других, побочных обстоятельств... О молодежи и говорить не приходится— все они смотрят на свою про­ мысловую профессию, как на случайную неприятность. Количеством своим «ход» положительно подавляет. Сколько идет рыбы в реки, учесть даже приблизительно мы еще не умеем. Так, например, по бе­ регу речки Большой на протяжении 15 верст стоят пять рыбалок. Они выло­ вили и засолили из реки около 6 миллионов штук горбуш. Сколько же ее мо­ гло пройти мимо, если подчас для всего дня работы на промысле достаточно’ было один раз закинуть невод? А ведь речка Большая называется так боль­ ше и з уважения— уже выше 15 верст от устья малый катер не пройдет. И это в одной речке, а их множество. Поэтому и норма, устанавливаемая инспектирующими органами для предупреждений хищнического истребления рыбы, сейчас еще очень прибли­ зительна и, вероятно, может значительно измениться. Надобно только уметь обработать пойманное. А ловить— пара пустя­ ков. Помню, решили как -то наши рабочие на взморье половить кижуча. Дело было к осени. Ход горбушки кончился. Т,-е., кончился он для нас—а в реке еще перла ее тьма тьмущая— уже линючей, дряхлой, с буро-зеленым грязным налетом плесени на животе. А в море уже играл и бился у берега живой, гибкий, свирепый красавец- кижуч. Рыба жирная, упругая, в чешуе матового серебра, чуть чуть оттенен­ ного лазоревым отблеском, переходящим в густеющую сине-фиолетовую окраску на спине. В среднем фунтов на 15 штука. Привязали конец сеточки к длинной палке и опустили в воду. Через- несколько минут сетка билась и трепетала от десятка бешеных рыбин. Ле­ зе т прямо глупая рыба напролом—просунет голову и застрянет...