Сибирские огни, 1927, № 4

и. Ход рыбы. . . . вытащить сеть, в сетях — осетры-б . . . В. Маяковский. Все побережье Камчатки и Охотского моря,— за ничтожным исключе­ нием, живет рыбой и около рыбы. Рыба для прибрежного жителя— все. И потому, как в земледельческих областях, напрягаются все силы ко времени жатвы, т ак на севере дни «хода»— время величайшей рабочей страды. И не только многотысячный случайный пришлый люд, наводняющий пу­ стынные угрюмые берега на два-три месяца летней работы, чтобы потом снова исчезнуть,— даже местное население— крестьяне— «камчадалы»—с нетерпе­ нием и надеждой ждут благословенных и проклятых дней «хода». Благословенных— потому, что рыба все же— главный источник з ар а ­ б о тк а для местного жителя— и единственный—для пришлого рабочего. Про­ клятых— потому что у самого крепкого не хватает сил в эти тяжелые дни. «Ход» на Камчатке, оговоримся,— хороший ход—зрелище величествен­ ное и грандиозное, как и все необычные для нас явления природы— ну, как извержение вулкана, землетрясение, ураган... Попадешь первый раз на рыбалку— пустынно, мертво; речка, море, пески. Надо подловить рыбки для стола— закинули невод. Обыкновенный реч­ ной невод. Вытащили. Выругались. Вот тебе, думаешь, и Камчатка!.. Рыбный край! Две-три каких -то мел­ ких рыбешки, пара выцветших нес’едобных камбал, да полусгнившая корчага. Случается, попадется иногда жирная, громадная чавыка (или «чавица», как ее называют на Камчатке)— весом около пуда, вкусом напоминающая семгу. Но бывает это редко, потому что ее ход начинается ранней весной, а к при­ езду рабочих попадаются уже отдельные запоздалые экземпляры. И вот, ко второй половине июля река начинает «играть». Бесчисленные всплески, морщины, рябь покрывают гладкую поверхность. Чувствуется, что в воде кто -то ходит, шевелится и мутит. Пронзительные вопли чаек стоят над рекой сплошным стоном. Густыми тучами мечутся над водой белые птицы; а время отлива, на отмелях—снежной пеленой покрывают берега. Десятками шныряет нерпа— на мгновение выставит глупую собачью морду, блеснет мокрой жирной лоснящейся спиной—и уже только всплеск и расходящиеся круги на этом месте. А на другом берегу, где мрачно нависли над шевелящейся водой бурые косматые морщины тундры, где на горизонте, к ак марево в пустыне, колы­ шутся и мигают призрачные заросли,—с неуклюжей ловкостью мягко выка­ тится мохнатый шар, выставит остроухую морду, метнется в сторону—и с медвежьим ворчанием покатится обратно, вглубь синеющего марева, нелепо и комично вскидывая кверху круглый зад. И на взморьи, где неутомимо вечный строптивый рев, от которого, к а ­ жется, содрогается и стонет безнадежная, бесплодная земля, почти у самого берега в расступившейся воде метнется кверху алмазный фонтан, неуклюже раздвинет волну чудовищная свинцовая спина, медлительно и торжественно перекатится— и, поддав гигантской лопастью, исчезнет в водовороте пены и брызг...