Сибирские огни, 1927, № 4

источников) речами, лишенными всякой учтивости. Адмирал упрекал его в демократических тенденциях, в оказании покровительства социалистам-ре- волюционерам, в наличии в его армии и главном штабе офицеров прогрес­ сивных убеждений. Гайда ответил, что он считает опасным иметь реакцион­ ную ориентацию, что обещания, данные Сибири, не были сдержаны, отсюда шло все зло и это становилось опасным. Колчак обвинял его в отсутствии военных знаний. Гайда отвечал, что сам адмирал не может ни в малейшей степени претендовать на такие знания, так как ему довелось командовать только тремя кораблями в Черном море. На угрозу, что он отправит его в военный совет, Гайда ответил, что он чех и не подчиняется ему. Гайда просит у меня покровительства и поддержки чехо-словацких войск, если таковая понадобится: он, кажется, боится, что его арестуют. Я говорю ему, что он вполне может рассчитывать на мою поддержку, тем более, что теперь, когда он более не состоит на службе у русских, они не имеют на него никаких прав. 14 июля. Национальный праздник. Чехо-словацкий полк захотел уча­ ствовать в смотре, устроенном французской авиационной группе. Я завтра­ кал с полковником и несколькими из его офицеров. «В этом полку мало же­ лающих идти на фронт»,— говорит он нам. «Добровольцев будет немного, да и они не окажутся способными к длительному моральному сопротивлению». Фронт разрушается все более и более. Симптоматичными являются чрезвычайно частые убийства офицеров. Полковник хочет остановить бата- лион, переходящий полностью, с офицером во главе, к неприятелю; офицер осаживает его выстрелом из револьвера. В стороне Троицка, в первой Яиц- кой пехотной дивизии (там, где латышский полковник Гоппер), три полка, сформированные из солдат армии, сражавшейся в Румынии, перешли к не­ приятелю; и з них один баталион полностью. 29-го июля. Вчера прибыл генерал Нокс. Мне пришлось оказать ему со­ действие, т ак как начальник польского легиона отказался пропустить его поезд и даже велел ему убираться прочь. Его душа озлоблена. Он сообщает мне грустные факты о русских. 200.000 комплектов обмундирования, кото­ рыми он их снабдил, были проданы з а бесценок и частью попали к красным. Он считает совершенно бесполезным снабжать их чем бы то ни было. Я го­ ворю ему, что понимаю его огорчения, т ак как на его совести леЖит вина р возвышении Колчака. Я завел речь об операции на Архангельск, сторон­ ником которой он был, и указал, что невозможность ее выполнения ясна теперь, когда взорваны мосты через Каму; коснулся затем операции на Ца­ рицын, и передал весьма благоразумный ответ Сырового. Телеграмма, полученная из Европы, сообщает, что после эвакуации че­ хов предполагается уменьшить состав миссии и вернуть французские войска. Уф! Это облегчает мне составление, подготовляемое мною, телеграммы о моем намерении уехать отсюда, как только эвакуируется большинство чехов. Я ответил, что в момент получения телеграммы собирался было телеграфиро­ вать о настроении большинства наших солдат со здешними людьми, в част­ ности с командным составом, установились столь натянутые отношения, что вызвали к ним отвращение достаточно сильное, чтобы вылиться в ряд затруд­ нений. Я излагал еще общее положение, которое было причиной... На­ ши солдаты славно дрались, когда они были этой зимой на фронте и при наступлении красных «последними» ушли и з Екатеринбурга. Но я убежден, что теперь они охотнее пойдут з а нами против этого правитель­ ства, но не согласятся сотрудничать с ним где бы это ни было: в тылу или на фронте. 2 августа. Сегодня утром, на квартире Нокса, Родзянко*) высказал мне *) Русский полковник на английской службе.