Сибирские огни, 1927, № 4

Франки, помимо различных качеств, указанных выше, являются также аген­ тами английской миссии. Это становится тревожным. Нет ли тут, как говорили некоторые, чего-нибудь в роде предательских козней? Вполне возможно. Наряду с хорошими и лойяльными друзьями есть и такие, которые хотели бы видеть меня в другом месте, а хорошие личные отношения не мешает завести в сфере служебных обязанностей. 2 / июня. История, случившаяся с неким Седлики, который зна ­ ком с одним и з моих офицеров, показывает, какова здесь справедливость. Он был приговорен к смерти по обвинению в содействии рекрутам уклоняться от военной службы. Дело касалось одного его служащего, который ушел со службы прежде, чем получил свой призывной листок. К счастью для Седлики, Колчак был с ним немного знаком лично. Это осуждение удивило Колчака, который приостановил исполнение приговора и послал расследовать сущность дела. Трибунал и главный прокурор в Иркутске признали свою ошибку. Этот человек был осужден только потому, что генерал Артемьев требовал пример­ ного наказания. Осужденному указали всю трудность положения и предло­ жили подчиниться приговору и молчать; его помилуют. Он, однако, не обра­ довался такому выходу из положения, ибо не доверяет лицам, которые ему это предлагают, и дело тянется до сих пор. Т аких фактов не было даже во рремена царизма. 30 июня. От’езд в 15 часов 30 минут. Остановка в Канске. Кроме че­ хов, я нахожу Красильникова с пикетом своих казаков . Он, неоспоримо, имеет великолепную голову солдафона. Его стадо грабит сильнее, чем повстанцы, которых называют большевиками, и крестьяне считают, что последние луч- ме дисциплинированны. В одной деревне большевик, изнасиловавший учи­ тельницу, был присужден к смертной казни, но когда пришли люди Красиль­ никова, они безнаказанно разграбили все дочиста. В Канске беззаботно рас­ стреливали людей, все преступление которых заключалось только в нежела­ нии отдать свои деньги. 4 июля. Принимал Сукина, которого сопровождал Мартель. Он гов рит, что пришел удержать меня от намерения вернуть на родину чехов и всех иностранцев вообще. Он говорит, очевидно, от имени своего правительства и упаковавшейся ставки. Явная враждебность в отношении чехов и желание от них отделаться. Он прежде всего сказал мне, что провоз чехов через Владивосток не­ возможен и что абсолютно необходимо, чтобы чешская армия без промедле­ ния выступила на фронт, в направлении Архангельска или Царицына, для уча­ стия в наступлении, которое подготовляется к августу месяцу. Таково мне­ ние англичан (план Винстона, Черчиль-Нокс), американцев и Крамаржа. Я ответил без обиняков, что мне об этом ничего неизвестно, а военные поста­ новления относительно моих войск касаются меня более, чем кого-либо дру­ гого, и в конце-концов все это никак не согласуется с директивами, полу­ ченными от Стефаника через маршала Фоша. На предложение Сукина не считаться с этими директивами я ответил, что это были указания внутрен­ него порядка и что, к моему большому сожалению, учитывая, что операция подобного рода соблазнительна только при условии ее выполнимости, в настоя­ щее время не может быть и речи о возвращении на фронт. Это возвращение было бы целесообразно перед поражениями и могло бы теперь быть оправдан­ ным, если бы только положение вообще изменилось. Я не мог и подумать об отправке моих войск на фронт в момент беспорядочного отступления. Этого не позволяло, главным образом, моральное состояние армии, которое мне пришлось констатировать и о котором я осведомил Европу. Мы—Павлу*), *) Гражданский комиссар чехо-словацкой армии.