Сибирские огни, 1927, № 4

ных, цифра преувеличена, так к ак силы врага не превышали 32.000 человек (впоследствии стало известно, что значительную часть пленных со­ ставляли военно-пленные, возвращающиеся и з Германии). Во всяком случае материал был захвачен значительный. 12 января 1919 (Омск). В полдень совещание по вопросу о верховно командовании. Совещание в наших глазах является лучшим способом прова­ лить вопрос, но русские любят устраивать совещания. Была созвана уйма на­ рода: Степанов (будущий военный министр); Сурин, возвратившийся без веян­ ного удовольствия к обязанностям заместителя министра; Лебедев, начальник главного штаба на фронте; Марковский, начальник главного штаба в тылу; адмирал Смирнов, Сукин, Стефаник и Павлу, Нокс с Родзянко, наконец, пред­ ставитель Франции и один или два офицера миссии. Верховные комиссары не явились. Меня избрали председателем. Я, прежде всего, счел необходимым овладеть положением. Все эти недоразумения начинают меня утомлять. Я один веду борьбу за парижское решение. Нокс оказывает мне чисто формальную поддержку, так к ак обязанности, касающиеся его, не вызывают протеста, и я сомневаюсь, чтобы он особенно горячо желал укрепления моего авторитета. Реньо делает все от него зависящее, но он не знает русского языка, и я дол­ жен был поэтому посадить Пешкова рядом с ним. Открывая собрание, я попро­ сил разрешения сказать несколько слов, чтобы изложить, как говорят здесь, «мою точку зрения». Я сказал следующее: «Когда Александр I послал в Сибирь Сперанского, когда Николай I по­ слал туда же Муравьева, который получил прозвище Амурского, ни тот, ни другой не имели в виду доставить удовольствие своим посланцам. Я меньше всего хочу сравнивать себя с этими замечательными людьми, но, во всяком случае, мои впечатления и состояние моего духа по прибытии сюда абсолют­ но сходны с тем, что испытывали и они. Я безо всякого удовольствия выпол­ няю приказ, который был мне отдан. Миссия, мне порученная, выполняется мною с тем меньшим удовольствием, что мне с самого же начала приходится заняться моим личным положением. Несмотря на это , я могу с твердостью сказать , что я являюсь лицом, абсолютно незаинтересованным, т ак как рус­ ские, для которых я должен работать, лично для меня абсолютно ничего не могут сделать. Возлагаемая на меня задача будет служить источником все­ возможных неприятностей и не дает мне права рассчитывать на какое-ни­ будь благорасположение. Кто знает меня по моей прежней работе в России, тот засвидетельствует, что я ока зал этой стране больше услуг, чем многие из их соотечественников. Изучив историю русского народа, я знаю, как он от ­ носится к чужеземцам, которые ему служат. Когда я был в Николаевской военной академии, то имел возможность познакомиться с тем, как в свое время относились к Барклаю-де-Толли, несмотря на то, что он спас Россию от Наполеона. Я, тем не менее, как и прежде, буду работать, не покладая рук, хотя и не питаю никаких иллюзий. Несмотря на все услуги, которые я могу оказать , я останусь, как это до меня случилось со многими другими, «нежеланным гостем». Я сказал это все спокойным, вразумляющим тоном и могу утверждать, что понизил окружающую температуру до 20°. Им нужно говорить то, что думаешь. Вот пример их нелепых мыслей: некоторые и з национальной гор­ дости настаивали, чтобы я не участвовал при в’езде в Москву... Лебедев высказал несколько протестов, затем Стефаник прервал об­ щее молчание контр-проектом, содержащим в сущности то, что я предлагал. Обсуждали, переобсуждали и через несколько часов перенесли собрание на завтра.