Сибирские огни, 1927, № 4

Резюмируя впечатления, полученные за эти дни от Гайды (о нем мне много рассказывал Стефаник), скажу, что Гайда молод с виду и, наверно, т а ­ ков же и по годам. Он блондин, длинноголовый, лицо продолговатое, нос больших размеров. Нижняя челюсть болезненна, на что указывают и много­ численные золотые зубы. У него будто бы скверный характер , и Сыровой го­ ворил мне, что между ними натянутые отношения. Гайда был со мной чрезвы­ чайно корректен, почти робок*). У него, несомненно, как это говорил мне и Дитерихс, прирожденные военные способности, он дышет энергией, имеет яс­ ный ум и открытый характер. Его требовательность по службе отталкивает о т него чехов, которые не всегда терпеливы, с которыми трудно справиться и которые, прежде всего, крайне усталы и издерганы. Эти демократично настроенные люди обвиняют его в том, что он пере­ нял у русских их внешнее обхождение. Подчиненные ему офицеры следуют в нескольких шагах о т него, это удивляет. Политические соображения заста ­ вили Нокса свести Гайду с Колчаком, которого Гайда и привез с собой в Омск в своем поезде**). Вполне естественно, что Гайдой руководило жела­ ние завоевать себе благорасположение представителя большой державы, ко ­ торая в ту пору одиноко влияла на ход дела в Сибири. Думал ли он хоть на момент о подобном же перевороте в целях своего личного возвышения, опи­ раясь на ореол, который создали ему успехи против большевиков в Забай- кальи— я не знаю. Он, разумеется, знал, быть может, даже от самого Сте- фаника, о намерении последнего снять его с командования и отправить с миссией в Европу. С другой стороны, Колчак, в одной из наших бесед, небла­ гоприятно отзывался о Сыровом и жаловался на враждебное отношение че- х о з к Гайде, которого он высоко ценил. Колчак прибавил, что если Гайда по­ просит, чтобы его приняли на русскую службу, то, учитывая все его заслуги, он не сможет отка зать ему в этом. Колчак просил моего содействия. По моему мнению, Гайда поступает неправильно: если бы Гайда, при его природной ода­ ренности и приобретенном опыте, поехал на один-два года во Францию, что­ бы там получить основательное военное образование, то впоследствии он бы мог у себя на родине занять более видное положение. Но тем не менее я пере­ говорил со Стефаником (Гайда также просил меня об этом), который более не возражал. Стефаник только сказал Гайде, что он, по всей вероятности, вскоре же пожалеет, почему не послушался его советов, и затем в крайне пре­ дупредительной форме дал ему отпуск. Гайда просил меня оказывать ему, в случае необходимости, поддержку в сношениях с русскими. Генерал-майор Богословский, начальник штаба Гайды, обучался в Ни­ колаевской военной академии в 1910-11 г., в то время, когда я проходил в этой школе свой военный стаж. Богословский напомнил мне, что на экзаме ­ не французского языка, где я присутствовал в качестве ассистента по прось­ бе депутации от учеников, надеявшихся на повышение баллов, я дал ему возможность получить 7. Благодаря этому баллу, он смог поступить в главный штаб. Мы беседовали такж е о положении, в котором очутилась академия во время большевизма. Он был тогда ассистентом; он восхищался ловкостью и осторожностью директора Андогского, который сумел, попустившись некото­ рыми мелочами, спасти академию, своих учеников и всевозможные истори­ ческие сокровища, хранящиеся в ее архивах. Пришли известия о взятии Перми. Имеются сведения об огромной до­ быче, но в округленных цифрах. Гайда хочет проверить. Говорят о 30.000 плен­ *) «Ты знаешь,—сказал мне Стефаник,—он ведет в Сибири знакомство толь­ ко с русскими генералами». **) В одной из позднейших бесед Гайда сказал мне, что он не знал намерений .адмирала. (Приписки Жанена).