Сибирские огни, 1927, № 4

нистр иностранных дел—Ключников, бывший профессор университета. Един­ ственно, чем он поразил меня, т ак это красными руками, вылезающими из слишком коротких рукавов. Военный министр— генерал Сурин, бывший про­ фессор военной академии. Он слывет администратором, стаж капитана про­ шел во Франции. Министр финансов— молодой человек по имени Михайлов. Как мне уже успели сообщить, он— центр группы, энергично интригующей против адмирала в целях реставрации монархии. Эта группа уже выявила се­ бя различными убийствами, например, убийством сибирского министра Но­ воселова. Любопытная вещь перманентность министров: они работали с директорией и работают с адмиралом, который опрокинул директорию. В военной среде происходит не меньшая грызня, чем В' гражданской. Честолюбцы возбуждаются перспективами повышения и горят желанием по­ мешать своим сослуживцам воспользоваться этими же перспективами. Обви­ нения в шпионаже, большевизме и пр. очень часты... Начальник главного штаба— генерал Лебедев, который еще в 1916-1917 году был капитаном в ставке, в Могилеве. Мы не предполагали тогда, что он когда-либо будет на­ значен на такой ответственный пост. Реньо, которого мы часто видели, все более и более производит на ме­ ня впечатление очень честного человека. Он, как и окружающие его лица, з а исключением Пешкова, не знает русского языка, что ставит его в' крайне затруднительное положение, тем более, что честные люди встречаются здесь до того редко, что приходится удивляться даже и мне, человеку много видев­ шему. У Реньо встретил Сукина, с которым познакомился еще в Вашингто­ не. Сукин занимает у адмирала Колчака пост министра иностранных дел. Достаточно было обменяться с ним несколькими словами, чтобы я убедился, насколько верна данная мне информация о том сильном возбуждении, кото ­ рое вызвало в сферах радиотелеграмма, посланная Ноксу и мне*). ... Адмирал был серьезно болен и мы—Реньо и я— могли посетить его только 15 декабря. Первая встреча прошла бурно, хотя с нашей стороны бы­ ла, разумеется, соблюдена учтивость. Он постарел. Я нахожу, что он очень сильно изменился с того дня 1916 года, когда в ставке адмирал Русин подвел его в моем присутствии к императорскому столу в связи с его назначением на пост командующего Черноморской эскадрой. Его щеки ввалились, цвет лица и глаза лихорадочны; очень большой нос-выдается еще сильнее. Колчак действительно получил для меня телеграмму, пересланную из Владивостока генералом Романовским. Колчак полагал, что теперь, когда он стал у власти, державы откажутся от их проектируемого назначения меня и Нокса. Радиотелеграмма неприятно разочаровала его. Он обращается к нам с бурными многословными и разнообразными возражениями сантименталь­ ного характера. Он стал у власти при помощи военного переворота и, поэто­ му, главное командование не может быть отделено от диктаторской власти без того, чтобы она не потеряла под собой почву. «Общественное мнение не поймет этого и будет оскорблено. Армия питает ко мне доверие; она поте­ ряет э т о доверие, если только будет отдана в руки союзников. Она была со­ здана и боролась без них. Чем об’яснить теперь эти требования, это вмеша­ тельство? Я нуждаюсь только в сапогах, теплой одежде, военных припасах и амуниции. Если в этом нам откажут , то пусть совершенно оставят нас в покое. Мы сами сумеем достать это, возьмем у неприятеля. Это война граж­ данская, а не обычная. Иностранец не будет в состоянии руководить ею. *) Речь идет о телеграмме, которая за подписью Ллойд-Джоржа и Клемансо до­ ставлена была 13 декабря в Омск. Этой телеграммой поручалось Жанену и Ноксу командование авангардом и арьергардом колчаковской армии. Прим. Ред.