Сибирские огни, 1927, № 4

И хоть я бываю здесь обижен, Хоть и сердце бьется невпопад,— Мне не жаль, что больше не увижу Дряхлый дом и тихий палисад. В нашем старом палисаде тесно И тесна ссутулиная клеть. Суждено мне неземною песней В этом новом мире прозвенеть... Только часто здесь з а лживым словом Сторожит припрятанный удар, Только много их, что жизнь готовы Переделать на сплошной базар. По указке петь не буду сроду,— Лучше уж навеки замолчать. Не хочу, чтобы какой-то Родов Мне указывал, про что писать. Чудаки! Заставить ли поэта, Если он—действительно поэт, Петь по тезисам и по анкетам, Петь от тезисов и от анкет. Чудаки! Поэтов разве учат ,— Пусть свободней будет бег пера!.. ...Дорогая, я тебе наскучил? Я кончаю. Ухожу. Пора. Голубыми степи на закате , А в воде брусничный плещет цвет, И восток, девченкой в синем платье, Рассыпает пригоршни монет. Вижу: мной любимая когда-то, Может быть, любимая сейчас, Вся в лучах упавшего зака та , На обрыв песчаный забралась. Хорошо с поднятыми руками Вдруг остановиться, не дыша, Над одетыми в туман песками, Над теченьем быстрым Иртыша. Павел Васильев.