Сибирские огни, 1927, № 4

Почуяв приближение людей, Пестрый припал на передние лапы, ощети­ нился и завыл громче, яростней и тоскливей. Мужики и бабы обступили прорубь. В деревне приметили кучку людей, зачем-то столпившихся в необычный час на реке. В деревне всполошились. Со всех дворов потянулись сюда люди. В морозном воздухе заре ялу громкие переклики. Наростал многоголосый шум. А над этим шумом—ничем не нарушимый, грозящий бедою, о беде зластно напоминающий, колыхался вой Пестрого. 31. Труп Ксении не находят. Стремительная вода уносит ее подо льдом куда-то вниз. Где-нибудь при­ бьет ее в омуте к коряжине и там останется она навсегда. А может быть унесет дальше, вынесет в широкие реки и однажды, когда спадет вешнее по­ ловодье, выбросит на илистый берег, и чужие люди со страхом и омерзением будут разглядывать мертвое тело. Арина Васильевна безутешна. — Господи! Согрешенье-то какое!— плачется она.—Даже и косточек не нашли, все бы легше!.. Похоронила бы я тебя, Ксеночка, поплакала бы над тобою!.. А т о вот. На кого ты меня, разнесчастную, оставила!?. Афанасий Косолапыч бродит по деревне, суется в избы и, грозя гряз­ ным, шаршавым кулаком, похваляется: — Я сразу заприметил!.. Вижу: шаманит бабенка над пролубью и сде­ лалась вся ни в себе. И меня не признает, бежит от меня!.. Ну, я и сообразил: крышка бабе, мозги на сторону свернулись!.. Я замечательный! Мой глаз вострый!.. Афанасия Косолапыча плохо и неохотно слушают: ботало мужик. Но по избам и без его слов, и без его рассказов не умолкают разговоры о Ксе­ нии, об ее судьбе, об ее участи. Толкуют, обсуждают, вздыхают. Сожалеют. А солнце все больше, все крепче забирает свою силу. Солнце с’едает непрочные снега. Солнце кой-где, на высоких местах, на прогалинах обна­ жает прошлогоднюю траву, выхватывает из-под талого грязного снега клоч­ ки черной, жадной земли. Дороги покрыты разжеванным снегом, дороги покрыты грязью. Сани хлюпают по лужам. Стоит ли ездить зря в такую пору? Но хмурый,— словно трещит у него голова с перепою, а опохмелиться нечем,—погоняет Архип Мухортку, торопится в Верхнееланское. Он знает, что торопиться не к чему, что все кончено, но не может удержаться и на­ хлестывает коня. Когда весть о гибели Ксении добежала до Моги, Архип в первую мину­ ту вскипел и рассердился: — Хлопаете! Зря хлопаете!..— ра з ’ярился он.—Не поверю я, чтоб Ксе­ ния руки на себя наложила! Но поверить пришлось, и Архип затих, растерянно замолчал и стал из­ бегать разговоров о Ксении. И только Василисе сказал: — Опять обманула меня Ксения... — Как так, Степаныч?—не поняла его жена. Но он не об’яснил ей смысла этих слов. Через несколько дней Архип, все время обретавшийся в непривычной для него задумчивости, запряг коня и только в последнюю минуту, вваливаясь в сани, сообщил Василисе: