Сибирские огни, 1927, № 4

второй с краю,—и дикий собачий вопль потрясает берега и несется во все стороны. Дикий вой стоном стоит в мглистом зыбком воздухе... 30. Собачий протяжный вой в раннее тусклое утро будит многих. Но мало ли отчего в пустынное сумрачное утро может выть собака? И никто не вы­ ходит на э то т вой, никого он не тревожит. Утренний сон сладок, и проснув­ шиеся в сердцах клянут собаку. Утренний сон крепок у Арины Васильевны. Она просыпается в обычное время. В избе выстыло з а ночь. Железная печка молчит. Ксении на ее обыч­ ном месте нет. Арина Васильевна не тревожится: не в первый раз Ксения встает чуть свет и уходит во двор или на реку. Старуха разжигает печку. Смолистый дымок ненадолго оживляет застоявшийся за ночь жилой избяной дух. Прокаленные стенки печки начинают гудеть. Время идет. Арина Васильевна начинает недоумевать. У дверей находит она коромысло; ведра, перевернутые вверх дном, стоят на лавке, к ак были поставлены с вечера. — Куда же она девалась?—изумляется старуха и выходит во двор. А там тоже никого нет. Даже Пестрый не выползает навстречу. Но вот издали, с реки до Арины Васильевны доносится протяжный и тоскливый собачий вой. Он беспрерывен и безысходно уныл. Он надрывает душу. Старуха боязливо прислушивается к нему. — Чья бы это выла? И в тревоге, несознанной, беспричинной и внезапно нахлынувшей на нее, она оборачивается и начинает звать: — Ксения!.. Ксе-ена! В соседних дворах просыпаются голоса. Над крышами ползут ранние дымы. Крик старухи, бесплодно повторенный несколько раз, привлекает вни­ мание соседей. — Ты пошто зовешь-то?.. Куда она у тебя делась? Человечьи голоса возбуждают старуху. Она заламывает руки, она во­ пит , несуразно, острым голосом: — Ой, люди милые, что же это такое!?.. Просыпаюсь я, а Ксеночки-то нету!.. И Пестрый куда-то убежал!.. И собака отчего-то воет!.. Ой, милые! Поищите, ради спасителя!.. Боюсь я!.. — Да ты што воешь?.. Не маленькая твоя Ксения. Придет. Но упорный, безнадежный вой, который доносится с реки, нарушает беспечную уверенность соседей. Они выходят вместе с Ариной Васильевной за ворота и слушают. И на мгновенье умолкают. И, словно в этом кратком молчании рождается в них тревога, бросаются они гурьбою по улице, туда, в сторону воя, к реке. И впереди всех— Арина Васильевна, порою оглашающая еще не проснувшуюся окончательно деревню зовущим криком! — Ксе-еночка!.. Ксе-ена! На берегу они останавливаются и видят: внизу, у прорубей сидит соба­ ка, крепко упершись передними лапами в лед, морда ее задрана вверх, и тя­ гучий вой, переливистый, замирающий и зловещий, рвется и з ее глотки и сте­ лется над льдом, над угором, над деревней. — Пестрый!— вскрикивает Арина Васильевна.—Святые угодники! да ведь это наш Пестрый!... Соседи, окружающие Арину Васильевну, т ак же, как и она, заметив­ шие и узнавшие собаку, молча и многозначительно переглядываются. Быстрая поражающая догадка осеняет их. Они порывисто кидаются вниз по угорку к зияющем', темным прорубям. Не отставая от других, торопится туда же и Ари­ на Васильевна. Ее пошатывает, и она во т -ш т потеряет последние силы.