Сибирские огни, 1927, № 4

сульки, сверкая на солнце, весело падают с высоких домов и рассыпаются бле­ стящими осколками по канавам. В городе появляются извозчичьи пролетки, и первые и редкие колеса задорно шуршат по грязным мостовым. В городе вздрагивает грязная, городская весна. Еще не сама весна, но ее необманные предвестники. По грязному тротуару идет озабоченный человек. Он поглядывает по сторонам, он что-то ищет на стенах домов. Руки его засунуты глубоко в кар ­ маны пальто. На углу человек протискивается между прохожими к каменному дому, к чему-то, связанному с этим домом. Он вытаскивает руки из карманов. В одной руке, левой, у него запечатанное письмо с непогашенной маркой. Он останавливается пред домом: на каменной стене висит синий почтовый ящик. Человек вертит письмо, перекладывает из руки в руку, наконец, опу­ скает его в ящик. Потом торопливо переходит улицу. Где-то бьет семь ча­ сов. Человек прислушивается к бою часов и ускоряет шаг. По грязным уличным дорогам торопятся толпы людей. Люди спешат на работу. Вот-вот предостерегающе завоют, запоют, засвистят гудки. А позже—солнце выкатится повыше— рассыпятся по этим дорогам ре­ бятишки с сумками, со свертками, с книжками. Всплеснутся свежие голоса. Зазвенят дерзкие переклики. Из разных дверей потянутся ребята. Из своей двери выйдет Васютка. Деловито оглянет невиданную еще сегодня улицу и уверенно устремится в знакомый путь. Т ак каждый день. Иногда Васютка выходит вместе с Павлом Ефимычем. Они идут несколь­ ко кварталов рядом. Они беседуют о своем чем-то, неотложном и важном, хотя в глазах Коврижкина поблескивают лукавые огоньки. На каком-то углу, где пути их расходятся, они расстаются. И почти всегда Павел Ефимыч оглядывается и смотрит парнишке вслед. Мягкий свет играет в такие мгно­ венья в его глазах. Сорок утренников влекутся через февраль к марту. Раздумчиво, поче­ сываясь и поплевывая, осматривает Архип хозяйство свое. В деревянной бо­ роне поизносиш'сь зубья, и надо бы заменить барону настоящей, железной. А то у этой только и осталось хорошего, что ржавая кандальная цепь. К о ­ гда-то променяла бродяжня кандалы на водку. Ржавая цепь сухо позванивает, а Архип сопит и считает: пожалуй, если понатужиться, то и этим инстру ментом землю можно хорошо вычесать. Вот плужок бы... Дедовская соха со- ьсем запарит Мухортку, изведет старика... Бродит Архип по двору, огляды­ вает хозяйство свое. А Василиса украдкой следит з а ним и облегченно вздыхает. Звенит веселая капель. Чем дальше, тем больше звону и веселья. Арина Васильевна вслушивается в э тот звон, всматривается в крепну­ щее сияние солнца,— всматривается и вслушивается и темнеет. Тяжкая за бота наваливается на ее плечи. Тяжкая забота , которая пугает ее. На реке все больше ржавых пятен. У прорубей сверкает вода. По утрам поблескивает наледь. 28 . Арина Васильевна темнеет от заботы и уходит к соседям развеять свою тоску. Ксения остается одна. Непрочная тишина в избе обступает ее со всех сторон. Со всех сторон надвигается на нее ее одиночество, со всех сторон ползет к ней ее боль.