Сибирские огни, 1927, № 4

— Язва одноглазая! Кикимора!..—несется над рекой,—Что б т е лоп­ нуть, уродине окаянной!.. Никакого обхождения не понимаешь! Гнуша-аешь- ся бедным человеком! Партизанит мокрозадая!.. Ксения уходит, не оглядываясь. К обеду, проветрив трещащую голову, Афанасий Косолапыч разносит обидный случай свой по полдеревне. В средней избе он застревает и не идет дальше: в средней избе застает он четверть самогонки, чистого, как слеза, перегону. Из путанной и гневной болтовни Афанасия Косолапыча в деревне ни­ чего толком узнать не могут. Только чуют по избам, что обошлась как-то неладно Ксения с мужиком, и застал он ее утром раненько на речке, у прору­ бей, за каким-то зазорным делом, а за каким—толком уяснить не могут. Афонькина болтовня доходит до Арины Васильевны. Крестная и так пришиблена и полна тревоги: ей странно поведение Ксении за последние дни, она подглядывает и следит за молодою женщиной и теряется в догадках: что же это такое делается с Ксеночкой? Самое тревожное и подозрительное для крестной в поведении Ксении— это то, что та внезапно перестала молиться. Как неожиданно и порывисто недавно она пристрастилась к богу и стала ездить в Острог к отцу Сосипатру за утешением, так стремительно же и внезапно она охладела к религии и з а ­ бросила молитвы. Старухи, приятельницы крестной, которая жалуется им на непонятное, на нехорошее поведение Ксении!, вытаскивают из древней мудрости своей го­ товое об’яснение: — Порча это на девке! Не иначе, как спортили! Арина Васильевна пугается этого об’яснения и отгораживается от бе*д и от напастей тройным крестом. 26 . В субботу Вера Алексеевна, учительница из Максимовщины, приезжает в Верхнееланское. Она заезжает прямо к Ксении. Встречающая ее Арина Ва­ сильевна радостно приветствует гостью. Радость эта неожиданна для самой Арины Васильевны: ведь, в первый приезд учительницы насторожилась она против той и была недовольна, что они с Ксенией до-поздна о чем-то пробе­ седовали. —• Разоболакайтесь, матушка! Проходите-ка! Проходите! Гостья весело раздевается и громко оправдывается: — Незванная я к вам!.. Да мне скушно стало, дай, думаю, с’езжу! — Что вы!—успокаивает ее Арина Васильевна.— Мы рады! Крестная ищет глазами Ксению, которая бесстрастно стоит в стороне и молчит. Вид Ксении, оцепенелой, неподвижной, тушит старухину показную радость. Она сжимается и торопливо уходит в куть. Вера Алексеевна замечает замешательство Арины Васильевны и непо­ движность Ксений'. Проходя к последней, она участливо' осведомляется: — Что это вы, Ксения, хвораете? Лицо у вас такое бледное и усталое. — Я здорова,—сухо говорит Ксения.—Мне что сделается? И обе неловко молчат. Молчание длится некоторое время и начинает тяготить. В по-зимнему тусклые окна ползут сумерки. З а перегородкой, у печи Арина Васильевна звенит железом: ставит самовар. Ксения и учительница перебрасываются редкими и малозначительными словами, пока крестная не появляется с кипящим самоваром. Появляется свет