Сибирские огни, 1927, № 1

рощи Аоа. Мы будем смотреть на радугу в брызгах водопада и ловить голу­ бых птиц. Потом мы войдем в мой корабль и улетим на острова Южного океа­ на. Там, я знаю, в пустыни, есть одинокий атолл. Мы будем там одни. Долго... — Да,— прошептал я. Забываясь в ярких эдемах, мы сидели, обнявшись, на пушистой шкуре черного зверя. Иногда я начинал дрожать от странного волнения и это бес­ покоило Гонгури. — Пустяки,— сказал я: бессонная ночь и усталость. Сейчас я приму успокаивающего лекарства и все пройдет. Тогда я вынул частицу пурпурового вещества и проглотил ее. Потом я выпил воды и мне стало спокойно. Мы говорили о красоте и величии жизни, о любви и цветах, растущих на великолепных склонах гор. Я ощущал, как постепенно безболезненно уми­ рает мое тело и, забываясь, уносился в сияющие выси. Скоро Гонгури заметила неестественный цвет моего лица и замедленное биение моего сердца. Она бы­ стро осветила комнату и, взглянув мне в лицо, поняла всё. • Для меня переставало'время. Вошел Везилет. — Он уходит от нас,— сказала Гонгури. — Одно слово, Риэль...— начал он. — Разве есть понявший душу,— возразил я. Комната беззвучно наполнялась людьми. Помню, я старался утешить их, не понимая их скорби. Я закрыл глаза и лежал неподвижно. Вдруг я услышал голос Ноллы и другие светлые голоса. — Риэль, бедный Риэль,— говорила она,— мы не можем тебя взять с со­ бой, потому что ты убил себя. Внезапное смущение заставило меня в последний раз поднять веки. — Риэль, бедный Риэль,— едва слышно повторял Везилет,— он не знает, что самоубийство не может раскрыть ни одной тайны. Вдруг мне показалось, что это не Везилет, а Лонуол. Я пытался ответить ему, но не мог и стремительно погружался в стран­ ное состояние сознательного небытия, полного мерцающего света и шума. Так длилось, вероятно, очень много времени, пока, наконец, ты не разбудил меня. И вот я здесь. Под окном ходит часовой. Тюрьма. У . К РА С Н Ы Е ЛАНДЫШИ. Двое долго молчали. Гул мира выл в тишине черепа. Поздняя луна всплы­ ла из-за соседнего корпуса, как будто вздрогнула, взглянув на землю, и мед­ ленно поплыла к зениту, побледнела и задумалась, как лицо Лонуола. — Одна десятимиллионная миллиметра и десять миллионов световых годов нашей вселенной одинаковы для мысли математика и воображения поэ­ та. Гонгури права. Это прекрасно. Гелий встал, шагнул не видя вперед. Лунный свет нарисовал на стене ги­ гантскую решетку. Гелий очнулся. Кровь его встала на дыбы и тяжело грох­ нулась, как лошадь. Он вздрогнул. — Мысль эта впервые была высказана, кажется... — Мысль! Мысль!— забормотал Гелий,— что такое мысль? Она вроде кори: рано или поздно, а придет человечеству. Но никто, никогда...—Да, Митч, я знаю: это сон. Я помню только то, о чем думал раньше. Почему я за­