Сибирские огни, 1927, № 1

рался воплотить какое-то смутное решение. Потом, внезапно, я увидел свет, подобный мысли Архимеда, когда он воскликнул: «Эврика!». Я ушел в мою любимую черную комнату. Ее стены образовывали восемь углов, одна из них, с огромным окном, не была параллельна противоположной. В глубине со звоном падали светлые струйки воды, и блики света и звуки то­ нули в мягких поверхностях черной материи. Мраморные статуи в нишах ка­ зались летящими в темноте. Между ними качался тусклый диск маятника. В трех плоскостях, на потолке и на противоположных стенах, заключались три зеркала. Я заглянул в их призрачные пространства и увидел там себя,— странно изменившийся образ, радостный, почти нечеловеческий. «С каждым взмахом маятника», думал я, «жизнь осуществляет свое назначение и скоро я постигну его и постигну, что же я— Риэль— в этой смене существований», Я клялся жизнь свою отдать ради достижения истины и потому, подойдя к. медленным часам, достал из ящичка, вделанного в них, заветный яд. — Риэль!— позвала меня Гонгури. Я спрятал драгоценное вещество и пошел ей навстречу. — РиэЛь,-—говорила она,— ты нездоров, тебе надо принять лекарства и отдохнуть... — Да я очень устал, Гонгури; я'хочу большого покоя,—сказал я. Мы подошли к окну. — Ты видишь перед нами этот сад с темными силуэтами деревьев, даль­ ше ты видишь горы, и представляешь море, и наш город, и более смутно, весь наш обширный мир с его великим человечеством, его гениями, любовью, красотой... Выше! Скоро Лоэ-Лэлё превратится в неясное пятнышко, потом обрисуется громадный контур нашей планеты... Дальше! Наш мир перестал существовать для нас. Мелькают звездные системы, косматые туманности, остывшие солнца и потом нас окружают большие провалы... Дальше! Звезды сближаются в поле зрения и скоро вся видимая вселенная становится малень­ кой ограниченной кучкой яркой пыли. В отдалении появляются другая, третья, множество таких же звездных скоплений. Мелькают миры, исчезают в перспективе, словно разнообразные предметы, когда быстро летишь невы­ соко над землей и смотришь назад... Дальше! Звезды наполняют видимое пространство, оно начинает казаться более плотным и, наконец, превра­ щается в маленький шар, излучающий бледно-голубой свет... На мгновенье мы теряем сознание и потом вспоминаем, что мы здесь в Лоэ-Лэлё. Ничто не изменилось. Пред нами тот же сад, полный цветов, вдали горы, где-то должно быть море, дальше город и весь остальной, неподвижный громадный мир... А вверху небосвод, полный знакомых звезд, — тоже неподвижных... непо­ движных для нас... я устал Гонгури... Она приласкала меня, и я думал: «Да, как это бессмысленно мучиться из-за того, что всегда одинаково»... — Неизмеримость— прекрасна, потому что пред ней равны все простран­ ственные величины, и вот любовь становится больше мира...— Но, как мне бы­ ло сказать? Я не мыслил, я ощущал ее. Это было пустое— щемящее тошно­ творное. Оно было во мне. Как это скажешь?.. «Человеку не дано последнего знания и это прекрасно!» Я соглашался с Гонгури и думал: «Сейчас я проверю»... — Забудь о своем сне, о своей страшной земле, Риэль,— длилась далекая речь.— Утром мы полетим с тобой вместе в поля, где растут лилии долин и в