Сибирские огни, 1927, № 1

Настала тишина. Гэл усмехнулся. Тогда я рассказал о странной породе человекообразных, найденных мной в голубом фосфоресцирующем шаре. Я не удержался и рассказал о многих земных видениях, за исключением слишком нестерпимо стыдных и, наконец, заговорил о самом поразительном, о возмож­ ности великого Риэля иного мира, созерцающего нашу страну из непредста­ вимых пространств. Те существа, быть может, настолько же превосходят нас, как мы карликов частицы Голубого Шара; может быть, они вовсе не зависят от стихий, может быть, они непосредственно общаются друг с другом и обла­ дают нечеловеческой способностью познавать сущность вещей... Вдруг, рассекая мои тревоги, раздался радостный голос: — Как это прекрасно! Я замолчал, опустился. Везилет заговорил о том, что поток жизни более безграничен, чем мы думали. С каждым взмахом маятника создаются, разви­ ваются и умирают бесконечные бездны миров. Всегда и везде жизнь претво­ ряет низшие, обесцененные формы энергии. Мир идет не к мертвому безразлич­ ному пространству, всемирной пустыни, где нет даже миражей лучшего буду­ щего, а к накоплению высшей силы: — И над всем главенствует мысль! Мы еще не знаем ее действительной силы. Может быть, она зажигает солнца!.. И вот, Риэль открыл, что она везде­ суща. Как это прекрасно!.. Я вспомнил цикл идей Везилета.—-Жизнь растет. Мир оживает. Материя постепенно станет жизнью, а жизнь сознанием. Может быть, когда-то, Все­ ленная была сознанием, взорвавшимся в звездную туманность от неведомого творческого порыва. В юношеских своих стихах Везилет говорил о двух бес­ крайних сферах сознания, слившихся в любви. Так родился Мир. Не отсюда ли, не от неосознанной ли памяти уродливая идея Бога?— Я смотрел на пре­ красный лоб Везилета и видел жреца, слизывающего с широкого ножа кровь. Это, ведь, тоже сознание. Оно казалось мне черным, поглощающим светлую мысль в странной интерференции. Мысль! Можем ли мы еще говорить о ней? К чему привели нас тысячелетние исследования психической энергии?.. Мне хо­ телось разбить доводы Везилета, я смог бы сказать так много; но я ощутил в себе большое безразличие усталости и промолчал. Прямые губы Акзаса, с легкой атавистической тенью, как у Марга, раз­ двинулись: «Я с нетерпением жду, Риэль!»... Я знал, что он не был из числа Ороэ и едва ли не принадлежал к ничтожной враждебной секте Лонуола— «Хранителей Тайн». Это меня волновало. Гонгури, Везилет и еще несколько человек последовали за нами. Мы летели над Звездной улицей. Огненные потоки извивались по кон­ турам зданий, отражаясь в нижних зеркалах. Грани вершин Дворца Мечты бросали чистейшие лучи фиолетовой части спектра, такие мощные в своих элементарных тонах, каких нигде никогда не бывает в мире. Сияющие кора­ бли отделялись от плоских крыш, поднимались, ускоряя полет, реяли и мель­ кали, как метеоры. Низкий тембр огромной жизни едва касался сознания, и трудно было отличить, когда кончалась музыка лучей и начиналась музыка струн. На северо-западе, где поднимался Звездный Путь, на горбе каменного мыса маячил силуэт дворца Лонуола. Дворец был покрыт светящимся веще­ ством и горел ровным голубым светом, отражаясь в зыби океана, живой и воздушный, как сказочный дух. Гонгури держала меня за руку и тихонько импровизировала бессвязно —-—