Сибирские огни, 1927, № 1

И сделалось все очень просто: Давыдов посидел-посидел в мягком рас- сиженном кресле и, увидев, что его выражение сожаления не вызывает в то­ варище Молокине соответственного же выражения, шевельнул всем телом круто и порывисто подал свою путевку Молокину. Молокин путевку эту про­ читал, толкнул ее в свой портфель и об’явил, что-прием его закончен, и пусть товарищ Давыдов теперь обратится к секретарю товарищу Килуну. Давыдову где-то по коридору отвели комнату, и Килун сказал, что он пока что несет обязанность «почетного» заведывающего иностранным отделом губисполкома и все шаги свои «по дипломатической деятельности» согласо­ вывает с ним, секретарем губисполкома. Вечером Давыдов шлялся по улицам города; улицы были пусты и скучны; из-под ворот, из-за углов выбегали собаки большие и маленькие, сытые и то­ щие, и все они лаяли в спину Давыдову. II. Наш I ород Давыдова стал недолюбливать и ненавидеть. Кто повинен в этом? Или путевка его, в которой значилось, что Давы­ дов должен быть заместителем председателя губисполкома, или маленькая комната его, как «почетного» заведывающего отделом иностранных сноше­ ний с соседними губернии, какими-то республиками, или виновата во всем этом была его борода? Как знать. Недолюбливали его все, с кем он сталкивался по службе, начиная с товарища Молокина и кончая швейцаром губисполкома Никодимом Чубар- киным. Давыдов никогда не затворял за собою дверей, и потому швейцару каждый раз приходилось вставать со стульчика, класть кисет с табаком на стол и делать два шага, чтоб закрыть за Давыдовым дверь. За эти два шага Чубаркин и недолюбливал его. Он обыкновенно и на обыкновенных служа­ щих и на посетителей орал, чтобы они за собою прикрывали двери. На Да­ выдова он не смел орать и тут поневоле нужно было ему класть кисет с та­ баком на стол и посматривать в спину Давыдова, с желанием свернуть его в трубочку. Недолюбливали Давыдова даже и машинистки, недолюбливали его и средние служащие и высшие технические за то, что Давыдов никому из них никогда не сказал— здравствуйте, и никогда ни одному из них не говорил больше, чем полагалось по делу. Ненавидели Давыдова все и за то, что у него, как многим казалось, буд­ то всегда закрыты глаза, и за то, что у него открыт лоб, и больше всего не­ навидели за его бороду. Те, что защищали Давыдова, были в самом ограничен­ ном числе и то только женщины. Они доказывали нашей общественности, что Давыдов— хороший человек, что он чуток, что он даже умный. Кто был повинен в такой вражде нашего города к товарищу Давыдову? Неужели виновницей всего этого была только его борода; неужели не было у нашего города во вражде к Давыдову причин более основательных, чем только одна борода его? Наш город не в меру долго, постоянно, ожидал какую-то очень боль­ шую личность из центра, которая никак не могла приехать. Ждали месяцами, ждали годами, но большая личность из центра не приезжала, и наш город впал в тоску по большой личности и необыкновенно раздражался, когда из