Сибирские огни, 1927, № 1

нас, ты не прятал бы своих мыслей, мы трудились бы вместе, и человечество приобрело идеи твоих изобретений и твои открытия закономерно и безболез­ ненно; но в Лоэ-Лэлё, с ее культами, празднествами, индивидуализмом и гро­ мадным гипнозом, ты был захвачен эгоистической страстью, более сильной, чем твоя воля. Ты мог бы стать таким же счастливым, как Сэа, и потом таким же, как я; а теперь разве ты счастлив?.. Рунут был прав, и я дал ему обещание, что я буду жить с ним, в Танабе­ зи.— «Только^ не теперь»,— добавил я невольно. Я рассказал о Гонгури. Рунут немного успокоился, но, вероятно, его надежда исчезла в тумане подсознатель­ ных тревог так же мгновенно, как мое тело, брошенное слишком резким дви­ жением в облака, озаренные пурпуром и киноварью заката. Ждала ли меня Сэа, не знаю... Может быть я неверно передал впечатления этого вечера. Я думал о дру­ гом. Я вижу, сквозь голубоватый дым, гениев Ороэ за каменным столбом, ь большом зале. Высоко, словно невидимые жаворонки, пели струны. Невидимые автоматы приносили нам розы и фрукты и сок Аоа. В зеркалах, в полирован­ ных геометрических поверхностях, отражались светящиеся шары-— светильни­ ки, легкие, как воздух, бесшумно блуждавшие между нами. Голова Гонгури ле­ жала на моем плече. Я знал— Гонгури меня любит. Я слушал Гэла. Он был си­ лен и крепок, ему было более ста лет. Он жадно насыщался и, как все ограни­ ченные люди, очутившиеся в центре великих событий, рассказывал громко и пространно о жизни на Генэри. Я видел... Умго, с лицом ночного человека, раздвигает папоротники, бесшумно, как рысь; Тароге, убийца и гений, обду­ мывает план глиняного города... И я ловил себя на смешном вычислении, во- сколько раз скорость мысли превосходит скорость света? Юноша поэт, светлоглазый Акзас, влюбленный в Гонгури, подошел к нам, улыбающийся, бледный. Акзас был одет в драгоценную шелковую ткань, и мы жалели его. Одежду носили только старые люди; молодым она назначалась эстетической комиссией, чтобы скрыть недостатки тела. Я услышал напря­ женную декламацию, отрывок из той же старинной поэмы «Ад», которая вспо­ миналась мне. когда я смотрел на Землю. —•Тогда настала тьма. Я ввержен был В холодное бескрайнее пространство, И пустота рвала мне грудь и душу; Осталось только тусклое страданье Такое скучное, что показалось Милльоны долгих лет прошли, когда Часы отметили одну секунду... «Я это знал» —промолвил я с тоскою. Быстрым взором памяти я пробежал земные картины и мне также по­ казалось, что я прожил годы в ту изумительную ночь. Я спросил Гзла. — А что, те новые люди, ушедшие сегодня на помощь, опять будут на­ силовать женщин и отнимать их детей? Гэл засмеялся. — Ты думал,-—сказал он,— что жизнь это только то, о чем говорят в школе? • Вот уже второй пьяный старик глупо оскорбил меня сегодня. Гнев не­ привычно сдавил мои скулы, я встал и сказал Акзасу: — Молчите! Что ваши стихи? Хотите, я покажу вам настоящий Ад?