Сибирские огни, 1927, № 1

.точки были отлита из легких металлов, в центральной верхней части помеща лись онтэитные поверхности, замкнутые в диафрагму изолятора, «вроде тех, что устраиваются в наших фотографических аппаратах. Движением диафраг­ мы сообщалось нужное ускорение по вертикали. Со времени Онтэ можно было изменять очертания материков, уничто­ жать и переносить горы. При нем началась разработка общего плана плане ты... Один раз в моей жизни, я видел постройку нового города. Тысячи ко­ раблей принесли сделанные на заводах части, летающие «люди соединили их, но когда завершилась мысль инженеров, заснула энергия машин, на смену пришли ваятели, живописцы, поэты, томимые своей вечной неудовлетворенно­ стью. Город был назван Лейтоэн, по имени поэта Лейтоэн... Мир—энергия, Митч, она безгранична. Мы здесь нищие миллиардеры, мучаемся от ее недостатка, но она всюду. И нужно немного разума, немного коллективного разума, чтобы подчинить ее организующей силе сознания. Как просто! А мы... Гелий взглянул на шершавую ткань своего каменного мешка и, вздрог­ нув, продолжал. — Первое, что я помню из моего детства, это полет. Я учился управлять маленьким аппаратом, состоящим из пояса, поглощавшего тяготение, и радио­ двигателя. В первый раз я испытывал ощущение бесплотности, как от нар­ коза. Но в конце второго тысячелетия новой эры не только машины были со­ вершенны. От права и власти— этого подобия кнута и других воспитательных атрибутов— почти ничего не осталось. Преступление стало невозможным, как... ну, как с’есть горсть пауков! Только дети еще играли в государства и войны. И вот, в играх я всегда стремился лететь скорее и выше других, вызы- * вая смех взрослых. Мне «было шестнадцать лет, когда радио Лоэ-Лэлё загремело тысячами рупоров и экранов, что Везилет вернулся. Везилет провел четыре года на То- бероне, крайней планете нашей солнечной системы. Межпланетный путь был пройден еще в легендарные годы последней революции; но только после изо­ бретения онтэита межпланетное сообщение стало обычным. Освобожденные от тяжести «победители пространства» всплывали до пределов тяготения, и тогда небольшого радиоактивного двигателя было достаточно, чтобы развить планетарную скорость и лететь в любом направлении. Существовало постоян­ ное сообщение с планетой Санон, ближайшей к нам из внешних миров. В экваториальном его поясе были наши колонии. На остальных планетах че­ ловек не мог жить, там жили странные чудовища. Исследования этих миров длились века, много экспедиций погибло, на смену им мчались новые.— Мне было шестнадцать лет, и я был охвачен пламенем этого чистого героизма... Когда я го-ворю о своих видениях, Митч, не кажется ли тебе, что это действительно «более, чем сны»? Мир Гонгури во мне, неотделим от меня и так ясен, с л о е н о горный день. А вот, когда люди лежат друг против друга, за­ рывшись в снег, и целятся друг в друга и в сознании грохот, грохот, грохот... — Ты рассказывай,— сказал врач тихо. Гелий сдавил скулы. — Да...— очнулся он...— Я бросил свою школу в Танабези и улетел к Везилету. Я узнал, что он снова отправляется в путешествие, теперь— на последнюю планету, между нами и солнцем, Паон. Ось вращения Паона была наклонена к плоскости эклиптики почти на 40°, зной и холод чередовались там в полугодовые сроки. Я помню, для меня это было так увлекательно! Я сказал Везилету, что в Танабези скучно, что я хочу ему помогать. Вероят­