Сибирские огни, 1927, № 1

В дохе собачьей и больших пимах Тебя увозит утром пара сивых По голубым и розовым снегам Туда, где мгла лежит на синих гривах, Где в снег сложила голову полынь, И степь тиха, пустынна, хоть застынь. И, как всегда, навстречу мужики, У розвальней шагая вереницей, Везут простые грубые мешки, Но дотуга набитые пшеницей— И, кажется,— рукою только тронь, И брызнет зерен золотой огонь. И каждому из них ты так же рад. Как заново одержанной победе— Ты это сам с мешочных баррикад Кричал вчера, сквозь ветер бредя. В огне твоих разгоряченных глаз, Как черный пламень, вспыхивал и гас Брезент, вздуваемый мятелью... О, если бы еще хоть раз Отдаться буйному похмелью! Молчит Кремлевская стена, И розы пыльные поникли, Но, как и прежде, вся страна В безудержно влекущем вихре. В бегущем шорохе зерна, И стружек пенистом кипеньн, И у гудящего горна Его живое дуновенье. И знаю я— он раздробит В бескровном и недолгом бое Мое окошко голубое, Как тонкий и непрочный щит! Нина Паанги.