Сибирские огни, 1927, № 1

все равно коленкой под зад дадут!.. Молчишь? Совсем ты, дядя, в роде как заводной!... Жандарм не ответил ни звуком, только передвинул под собой табурет на поларшина дальше. Подали кипяток, и Василий принялся за хозяйство. В мешочке у него болтались четыре больших куска сахару. По нормальной каторжной жизни это была его порция на месяц. Теперь он взял половину, другую оставил в меш­ ке к вечеру. Чаю оказалось больше, да он и не любил особенно крепкий. Хлеб был вкусный, свежий, и со сладким чаем он незаметно с’ел полпайки и с удовольствием подумал, что есть еще в запасе вчерашний. — С гвоздем,— пошутил он,— в роде как с изюминкой!.. После чаю сразу надо было браться за дело. Какое-то странное чувство настаивало на этом, сомневаться и переспрашивать это чувство было непри­ ятно. И сказал себе: — Точно ведьмы меня окружают, невидимые и подлые... Так вокруг и сидят и ждут не дождутся, когда можно будет вцепиться в живое тело. Толь­ ко поддайся. Но... нет, друзья мои! Так хотите вы, внутренние мои враги— ишь дрожат!..— растопырил он пальцы и презрительно улыбнулся,—-и это же, может быть несколько по-иному, желает правительство, государство, весь капиталистический строй, наконец. Эти солидные господа не так заинтересо­ ваны, пожалуй, в моей смерти, как в исполнении их закона! За этим даже жандарма прислали... Но... я-то этого не хочу! Просто так-таки не хочу и ба­ ста! И от маленького моего нежеланья— лети к чертям священный и непоко­ лебимый закон!.. Вы сказали мне— через повешение... а я говорю вам— нет! Ну, заболтался, надо делать... Но к камере подошли и помешали. Это был прокурор— чистенький, несколько смущенный господинчик, начальник тюрьмы и еще какие-то люди. Прокурор положил свои пальцы в желтых лайковых перчатках на заржавленный переплет решетки и из кори­ дора спросил: — Заявлений прокурорскому надзору не имеется?.. — Нет,— ответил Василий. — Может быть, написать письмо хотите или книг?... Вам дадут. — Спасибо,—отказался Василий,— мне не скучно. Люди: ушли. Дальним отростком подвала отползло то крыло, в котором сидел он. Главный же коридор был занят тюремными ткацкими мастерскими. И с утра там хлопали и стучали станки, и по чутким сводам, вместе с гулом людских голосов, вливался шум этот в камеру. Василий был очень этим доволен. Сей­ час опять подошел к решетке и принялся за жандарма: — Холодно, дядя. Знобит меня что-то. Да и у тебя, гляди-ка, нос совсем синий стал? Ты как хочешь, сиди, а я полежу! Теплее... Лег на матрац, повернулся к стене и накрылся с головой одеялом. Тогда достал из рукава свою чайную ложечку и начал точить ее об асфальт. Крепко придавливал пальцами и водил осторожно, одним движением кисти, чтобы не шевельнут одеяла. Слюнявил асфальт, чтобы легче точилось, и пробовал паль­ цем. От работы в неудобном положении затекала рука и болела в локте, но он вспоминал, что скоро обед, что время идет, и боль в локте затихала, и сно­ ва механически, как железная, двигалась рука. А когда рукоятка ложечки с