Сибирские огни, 1927, № 1

ственную культуру и раз навсегда отделим себя от тлетворного влияния бур­ жуазной снетемьг хозяйства. Но этим мы изменим полностью и свою натуру, свои привычки. Кто мне скажет, что кровь, полученная от пищи цветущих растений, будет похожей на кровь, полученную от хлеба? Масло из семячек. льна и конопли заменит нам нефть и уголь, они будут согревать нас, они бу­ дут гореть нам. И огонь цветущих растений не похож на огонь уже капита­ лизмом выжитых угля и нефти. Мы деревни построим по хуторам, и каждый будет маленькой коммуной, разводящей этот пышный злак. Да, товарищи, наша надежда и наша опора, я не сшибаюсь, единственно подсолнух. Доволь­ но быть амбаром, из которого выкачивает себе опору система буржуазного мирового хозяйства. Культура хлеба— ложная и вредная. Она один из устоев капиталистического общества на всем земном шаре: Не будет дерзостью, то­ варищи, если я перед вами сейчас воскликну: да здравствует подсолнух!.. Эта^заздравница подсолнуху подействовала на аудиторию с непередавае­ мой силой. Недаром говорится, что конец венчает дело. В докладе товарища Молокина конец вполне достойно заключил оригинальное вступление. Теперь предо всеми в воображении были ясно начертанные круги товарища Молоки­ на он, его автобиография в повествовательном изложении, холодные пере­ числения фактов и констатирование материальной стороны капиталистиче­ ского мирового хозяйства, осуждение этой системы, наконец, лозунг культуры цветущих растений— непередаваемый подсолнух и заздравница ему. Аудитория была покорена тремя кругами доклада товарища Молокина, но звучавшими одной силой и исходящими из одного сердца. После доклада все сидели молча, слыша, как Маргарита скребла своими карандашами стено­ графические иероглифы. Только товарищ Попов неожиданно быстро встал и, посмотрев на товарища Молокина долгим взвешивающим взглядом, вышел. Затем, по заведенному правилу, председатель заседания спросил, кто имеет к докладчику какие вопросы— их не было; кто желает слово— и таких не нашлось; кто имеет какое-либо предложение, но и с предложением никто не сунулся. Была тишина. Но тишина эта была чисто внешняя, внутренне все еще чувствовали и осязали слова и краски доклада товарища Молокина. Все еще были насторожены и все еще были поражены. Очарование не проходило'; у всех несвязными, но родственными по духу метались круги: жизнь товари­ ща Молокина, система мирового хозяйства и культура цветущих растений. Оттого, вероятно, почти никто не заметил ухода Попова. После некоторого молчания Давыдов, по обязанности председателя, вы­ ступил с маленьким заключением, в котором утверждал оригинальность до­ клада, силу его и необыкновенную поставленную проблему, как пересоздание всей хозяйственной культуры нашей губернии. Он сказал, что желательно над этим вопросом подумать и потом обсуждать его, и тут же серьезно заявил, что вопрос подсолнечной культуры или культуры цветущих растений, полу­ чивший теоретическое об’яснение, должен теперь воплотиться в дело. Он ска­ зал, что практика должна вынести свой приговор над теорией товарища Мо­ локина, и тут же пожалел, что в нашей губернии недостаточно или вовсе нет специалистов по этому вопросу, и потому всякую теорию приходится прово­ дить в жизнь тому человеку, который сам же и является создателем ее. На этом заседание кончилось. И еще сидели молча. И когда лишь рас­ ходились, то кое у кого развязались языки. Все говорили только о том, что впечатление от доклада необыкновенное, что* и сам товарищ Молокин тоже необыкновенный и что он всем задал громадную загадку.