Сибирские огни, 1927, № 1

Гокно, Нью-Йорк, Лондон, Марсель, Константинополь (можно с’ездитъ в Па риж, Берлин, Рим). А товарищ Молокин говорил— ввоз, вывоз, финансы, уголь, нефть, пше­ ница, железо, рынки, законы отношений материальных величин между со­ бою, и юноша в притоне среди авантюристов, прохвостов, проституток, с ре вольЕером и бомбами... Две неравные, несоразмерные, разноликие части. Пер­ вая часть повесть, легкая, как утренний дым, обжигающая лицо* и трогаю­ щая сердце; вторая часть— холод, разрушительная, мрачная, жестокая, хотя и говорилось о пшенице, нефти, об угле, о ввозе и вывозе. В глазах слушающих плавали две величины, не покрывая друг друга, не исчезая, а как равновеликие, живущие по какому-то тайному сродству. Но как понять их, ввоз и вывоз— не продолжение темы доклада первой части, и первая часть доклада— не тема второй части. Но почему же все-таки слушали товарища Молокина? Ведь если бы он говорил абсурд, путал, тогда бы его не стали слушать, тогда аудитория раз­ брелась бьг, а этого не было1. Вон местный, тутошний Бухарин, любящий рас­ суждать «о движущих силах революции», он разинул рот на Молокина и, ка­ жется, что он совсем забыл про свои рассуждения «о движущих силах рево люции». А там, в гимнастерке военной, завполитпроеветом, страшнейший го­ ворун и политэконом, единственный в нашей губернии знавший наизусть раз­ вернутую форму стоимости по «Капиталу». И этот человек науки прямо-таки был зачарован товарищем Молокиным и лишен своего политэкономического авторитета. Автобиография товарища Молокина и система мирового буржуазного хозяйства в их отношениях друг к другу, в их несоразмерности, и как их по нять, не поразившись. А товарищ Молокин в заключительной части второго круга вошел в тон осуждения всей системы мирового хозяйства. Он сказал так: — Посмешищем человеческому роду, кошмаром для него стали и уголь, и нефть, железо, пшенииа и финансы. Как бы нас стали укорять все великие провидящие умы, которые, встав из гробов, посмотрели бы на нашу жизнь. Горит уголь, и нет никому от него тепла. Кипит нефть, и люди стынут среди улиц. Люди едят пшеницу и голодные разрывают друг друга. Люди изобрели финансовую систему и во имя непоколебимости финансового состояния губят целые нации, разрушают целые расы и уничтожают целые народы. Наши по­ томки, если они захотят узнать что-нибудь о своих предках, они узнают прежде всего, что были государства, что были тресты, синдикаты, картели, консорциумы, но они ничего не узнают, что были люди, которые жили, то- мились, изнывали, боролись и очень мало радовались. Представьте себе на момент, но с полной' ясностью, что значит система мирового буржуазного хо­ зяйства, и вас будет душить кошмар. Проникните в законы мирового хозяй­ ства, и вы высушите свой мозг до того, что им можно будет играть, как бил­ лиардным шаром. ,— Я,—сказал товарищ Молокин,— осуждаю полностью всю систему ми­ рового буржуазного хозяйства. Мы называем ее капиталистической. Но слово капитализм стало нестрашным. Я бы назвал эту систему хозяйствования- системой кошмарной, страшной, человекоистребительной. — Товарищи,— воскликнул Молокин,— все, что мы видим, что едим, все продукты, которые мы потребляем, они связаны с системой того хозяйства, о котором я вам говорил. Камень, который лежит на мостовой, кусок бужи.