Сибирские огни, 1927, № 1

Молокин как-то раз сказал Давыдову, что он, Молокин, когда-то с не­ обычайною страстью любил плакаты; плакаты в красках, плакаты в аллего­ рическом начертании преследовали его; он, оказывается, сам сочинял плака­ ты и ночью, и вечером, и днем, и утрами—всегда и везде, и оказывается, что и люди, которых он видел, были тоже плакаты в красках, в линиях и в алле­ горическом начертании. И дома, и улицы, и собаки, и автомобили— весь мир казался товарищу Молокину громадным, растянутым во все небо плакатом; оказывается, что товарищ Молокин всею своею силою верил в этот громадный, растянутый во все небо, пЛакат. Он рассказал Давыдову, что плакат его метнул «из первобытного, первоначального состояния», плакат перестроил его лич­ ность и сейчас еще все тот же плакат иногда манит, и зовет, и волнует товари­ ща Молокина и толкает его на что-то еще им неосуществленное. — Плакат,— говорил товарищ Молокин,— поставил меня в надлежащую колею, он помог мне в сложнейших обстоятельствах жизни и он придал мне силы и авторитет. И оказывается, что стоило ему увидеть плакат или даже стоило ему только представить плакат, и товарищ Молокин с бешеною энергией шел по его призыву. Так вот, разговаривая, товарищ Молокин признался своему заму, что он за последнее время потерял способность представления плаката и что за последние дни плакат перестал его разманивать и призывать на что-то еще им несовершенное. И товарищ Молокин пожаловался своему заму, что и плака­ ты-то нынешние, те, которые существуют, пошли какие-то продырявленные, уродливые, неумелые, не зажигающие, не зовущие. Товарищ Молокин свое при­ знание заключил таким выражением: -— Восемь лет я сочинял плакаты-, восемь лет я верил в плакаты, а те­ перь плакат продырявился, и я в него не верю. Товарищ Молокин это выражение еще расширил следующим тол­ кованием: — Я человек только опыта. Я верю только в опыт. Так вот, что такое плакат? Плакат это только одна видимость. Да, это только одна видимость. Опыт меня научил, он меня убедил в том, что я восемь лет ошибался в опреде­ лении плаката. Теперь вы поймите следующее: что наши руководящие, началь­ ствующие лица, что наши учреждения, что наши заведения, что они? Так вот поймите, поверьте мне, что это то же и те же плакаты. Значит, это только одна видимость. Если это человек— он сидит и делает видимость своей рабо­ ты. Если это учреждение—оно шумит и делает видимость своей гро­ мадной работы. Это говорю я, Молокин, председатель губернского исполнитель­ ного комитета, человек опыта. Я узнал силу плаката, испытал ее и перестал в нее верить. А люди, их масса, их много, они и до настоящего времени еще верят, свято верят, непоколебимо верят в силу плаката. Давыдов без всякого* волнения согласился с откровенным рассуждением и утверждением товарища Молокина о плакатах, так как он никогда не верил в них, никогда они не разманивали его и никогда он не шел по призыву плаката. Гражданам нашего города это последнее признание товарища Молокина не было известно, и потому они перестали разыскивать причины выступления товарища Молокина. Но мы, наверное, можем предполагать, что и это разо­ чарование товарища Молокина в силе плаката лишь косвенно повлияло на вы­ ступление его, можно- еще допустить, что, может быть, это безверие вывело на