Сибирские огни, 1927, № 1

вечер, а на очень долгое время. Мои сограждане, да здравствует тесный союз, закрепленный на этом вечере... И опять кричали «ура». Еще были поздравления, и Давыдов целовал Ли­ дию. И были танцы. Стол сдвинули, i анцонали и банщики со своими дамами, и спецы, и бухгалтера, и заведывающие отделами. Товарищ Молокин, Белоногов, Артемий Иванович под музыку вели раз­ говоры все о той же коммерции и о задачах восстановления советской инду­ стрии, а потом Артемий Иванович начал какую-то чистосердечную исповедь, что его совсем напрасно уволили со службы, не дав рассортировать овечью шерсть и не выслушав его замечаний по поводу составленной им сметы, и во всем этом он обвинял своего сына. Купец Белоногов признавался в каких-то любовных приключениях, и разговор свой закончил тем, что кооперация не может устоять против него и, вот, если бы ему дали кооперацию на выучку,— он бы сделал из нее таких торговцев, что позавидовали бы и сами американцы, а то делают так себе, и кооперацию бьет один человек... Ударил фокстрот, и Гришка и Маргарита Толстых, припадая друг к дру­ гу, прошлись по всему залу, и эти припадания друг к другу так подействовали на нервы, что старики и те не выдерживали, подхватывали своих дам и ста­ рались выгнуть хребет и как-то по-особенному припадать друг к другу. Гришка и Маргарита резали зал и припадали друг к другу, у Маргариты горели глаза, и губы открывали горячий и жгучий рот. Но вот фокстрот1раз­ ломился на вальс, и весь зал закружился юбками, плечами it чьими-то1очень широкими спинами. И люди от вальса подбегали к столам, и в руках их были бутылки, и кто-то кричал: — Да здравствует тесный союз! Гришка забрался на стол и сказал: —- Эй, вы, мои сограждане, инвалиды по своему рождению и калеки по своему положению. Вы, по штату с положенными вам казенными лысинами и с казенными ребрами, слушайте меня. Я от всего' сердца радуюсь сегодняш­ нему собранию. Это, мои сограждане, симптом, симптоматический вечер. Мои сограждане, у меня одно- правило— веселитесь и пейте. Делайте так, чтоб ноги плясали и спины бы1выгибались. Сегодняшний день у нас необыкновенный. Он кладет основание улучшению человеческой породы1. Я за улучшение челове­ ческой породы. Здесь пара— Давыдов и Обаимова— и, я клянусь вам, они за­ служивают того, чтобы во имя их ели и пили. Мои сограждане, мы проедаем свое убожество, мы пропиваем свое уродство и мы; тут же венчаем городу но­ вых людей... Переметнулась в- воздухе бутылка, но не ударила Гришку,—он изогнул­ ся, подхватил бутылку и из горлышка вытянул все, что в ней было, и прыгал, пока не скатился со стола. Говорил еще кто-то, кажется, банщик, но1его не слушали, говорил еще врач, заведывающий местным гинекологическим отделением, он предупреж­ дал женскую половину о вреде искусственных применений и давал совет Ли­ дии о какой-то осторожности. Давыдов подхватил Лидию, ушел из залы, ушел с вечера. Вслед им под­ маргивали, догадываясь, почему, дескать, поспешно вышел Давыдов с девицей. Дамы и мужчины еще раз подходили к старикам Обаимовым, поздрав­ ляли их и некоторые даже целовались.