Сибирские огни, 1927, № 1

Л. СЕЙФУЛЛИНА. шого дела настоящая товарищеская спайка. Поддерживали его всем миром, как у крестьян на помочи. Разумеется, что еще хорошо помню этот вечер во всех его подробностях, потому что он являлся важным этапом в моей личной судьбе. Первая повесть, принятая к напечатан:» в журнале. Я не забыла ни одного слова, сказанного о ней. Сильно ругал ее только товарищ Ив. Ерошин, очень чуткий к слову, талантливый человек. Благодаря отдельным его указа­ ниям и карандашу Правдухина она все же поосвободилась от некоторой части своей безвкусицы. Но мне самой она тогда казалась замечательным произве­ дением. Я была несказанно удовлетворена и счастлива. В очерке Ем. Ярослав­ ского «На волю», напечатанном в № 1 «Сибирских Огцей», кричит исступлен­ но Васька Сахалинец: «Все наше! Девки мои, кони мои! Лес мой— все наше!». Гак и я ощущала тогда— «Сибирские Огни»— мой журнал, литература моя, писатели—это я, весь мир мой!». «Помочь» продолжалась. Неполным казался-день, когда кто-нибудь из местных сотрудников журнала не побывал в Сибгосиздате. Вот появился, со своей затаенной ухмылкой светлоглазый, размашистый и неуклюжий Ерошин в заношенной одеженке с перлами своих изумительных слов. Издали, еще от дверей, начинает певучим своим говорком их рассыпать. На бегу ворвался Ту- маркин. Спрашивает, не доканчивая фразы, не успевает дослушать ответа, роется в рукописях, восклицает одобрение или досаду, сует на прощание руку,' не глядя, скрывается в дверях. Проходит строголицый Чудинов, взглядывает по­ верх очков синими, по-детски нелживыми глазами, смотрит исписанные листы, дергает топорщливыми светлыми усами в своей сдержанной неохотливой улыб­ ке, утверждает снисходительно и басовито: «Ну, ладно, ладно».' Коренастый Березовский надвигается грудью вперед, присаживается к столу. Хватким язы­ ком рассказывает какой-нибудь житейский случай с изумительным богатством интонаций. С мрачным взглядом угрожающим басом осведомляет о делах в типографии Калигин, раскладывает на столе образцы бумаги, проекты облож­ ки, нахваливает их, как офеня. Правдухин и Басов ездят по учреждениям, в типографию, на склад, появляются в Сибгосиздате, умученные, вспотевшие, показывают друг другу образцы шрифтов, совещаются, составляют сметы, от­ ношения, обращения, по очереди стоят над машинисткой, диктуют, сообщают мне новые имена, кому написать, просить о материале, куда я стараюсь для каждого такого письма найти соответствующий тон. Например, показалось мне, что Чужаку надо написать как-нибудь особенно весело, задорливо, с эдакой товарищеской игривостью. Воображаю, как сморщился критик грозно­ го тона, читая мое послание. А я над редакцией письма к нему вымучивала ве­ селую шутливость часа три. Вивиан Итин, наконец, прислал стихи. Я не смела даже подумать, что они могут быть несовершенными. Ведь мы этого собрата так долго искали по всей Сибири. Но читать стихи Правдухин будет только ве­ чером. Придет к нему в это время требовательный критик в солдатской шинели П. Комаров. Об’явился он в Сибгосиздате случайно. Зашел играть в шахматы с Правдухиным. За шахматами П. Комаров неожиданно обнаружил любовь к поэзии, знание и большое понимание ее. Чаще всею, прочитав стихотворение, он закидывал голову, внимательно обводил большими глазами потолок и сте­ ны, всю комнату, потом, искоса глядя на Правдухана, об’являл: «Матовое». Это было его определение совершенно непригодного. Но иногда, очень редко, он взглядывал прямо, широко осклаблялся, прищуривал глаза и, покачивая головой, говорил: «Это— закачаются!» «Закачаться» должны были читатели. Выражение высшего его одобрения. Был и для прозы постоянный, недоверчи­ вый оценщик, заместитель Чудинова по заведыванию Сибнаробравом, В.П. Де-