Сибирские огни, 1927, № 1

написала по заказу К. Чудиновой -—зампреда Сибчекадет. Она просила статей­ ку в роде тех, что я писала для странички женотдела. За них в Челябинске вы­ давали мне папиросы и колбасу, но ни я сама, ни другие писателем мен» за это не называли. Обрадовалась я так, что у меня дыханье застряло в горле и зашу­ мело в ушах. Лет пять назад написала я, было, повесть, но Правдухин, прочи­ тав ее, сильно расстроился. Была она тягуча, сентиментальна, вообще . ни к чему. С тех пор на писанье рассказов я не посягала,. И даже не страдала из-за этого, как не страдают взрослые, умудренные опытом, люди из-за того, что нельзя с земли рукой достать луну. Вдруг Правдухин тоже подтвердил: «Да, после «Павлушкиной карьеры» ей можно предложить попробовать написать и для журнала. Вот Сейфуллина, она здесь». Я пишу эти воспоминания с предельной искренностью, потому, что это лучшее время моей жизни. Поэтому, хоть я и боюсь, мелочно боюсь, что меня обвинят в саморекламировании, я все же не могу не рассказать о том, восторге, который пронизал меня, когда в первый раз, обоснованно или нет, это вопрос другой,— меня назвали писателем. Этот восторг связал меня уза­ ми, подобными связям кровного родства, с имеющим быть журналом «Сибир­ ские Огни». Мы одновременно получили разрешение на существование ьо плоти книжных печатных строк. Тов. Яшин начал писать стихи и рассказы,. Правдухин— статью. Т. Сорокин сделался- заведующим бумажным подотде­ лом Сибгосиздата. О лучшем периоде жизни человеку трудно коротко рассказывать. Мне, как в детстве, когда приезжала школьницей из дальнего города на каникулы домой, охота забежать в каждый закоулок, все восстановить в памяти, обо всем поговорить. Разрешение на издание Сибгосиздатом художественно-ли­ тературного и научно-публицистического «толстого» журнала было получено. Появились первые сотрудники. Каким образом к этому времени окреп, на­ гулял здоровый жирок Сибгосиздат, не буду рассказывать. Это особая тема. До появления Яшина в качестве делопроизводителя, нас было тоже трое. Очень короткий срок числился зав. бумажно-техническим под'отделом Сиб- гооиздата поэт и прозаик Константин Соколов. Но, он служил в губпродкоме и совместительство оказалось невозможным, он скоро выбыл из штата -сибгос- издатоеских служащих. Навещал же нас часто и читал свои произведения. Одно из них— «Русь перевалочная»— (Речивый гутор)— было- взято в намечен­ ный для первого номера «Сибирских Огней» материал. Соколов привел с собой тоже губпродкомовскосо работника, очень молодого поэта И. Далматова. Взя­ ли в папку с материалом и его живую картину в стихах «Митинг». Наехал как-то зав. Алтайским губгосиздатом беллетрист Глеб Пушкарев. Посидел с нами вечерок в холодной библиотеке, покачал с сомненьем головой, но обе­ щал собрать в Барнауле для журнала прозу и стихи. Это было все, что име­ лось в портфеле редакции для № 1-го журнала «Сибирские Огни» сразу после того, как получено- было разрешение на его издание. В Барнауле и Омске жили люди с писательским именем. Глеб Пушкарев обещал переговорить с Л. Лесной, с т. т. Казанским, Пиотровским и А. Караваевой, писавшей тогда только самые заурядные стихи, и дать свой рассказ. В Новониколаевске с Ив. Ерошиным и другими поэтами, об’единенными в клубе «Костер на снегу», взялся договариваться Правдухин. Секретаря Сейфуллину командировали в Омск просить об участии А. Оленича-Гнененко, П. Дра-верта, Г. Вяткина. Но редакционный запас пополнялся туго. Писатели не верили, что из затеи Сиб­ госиздата выйдет что-нибудь путное. Стихи и проза Яшина оказались слабыми. В Новониколаевске его держала военная служба. Когда ему удалось демобили­ зоваться, он уехал в Омск к своей семье и перестал писать.