Сибирские огни, 1927, № 1

самородки. Мы радуемся: вот, мол, мы какие богатые, вот у нас какое золотое дно (материала). С радостью, мысленно и весьма приблизительно пересчитав наши «естественные» богатства, мы на них стелем мягкую, настоящую азиат­ скую, кошму и засыпаем. Ехидные люди в таких случаях резонно говоря!, что спать на золоте еще не значит владеть им и быть богатым. Последнее не относится к Коптелову. Молодой писатель работает над .собой. Мы просто берем его первые вещи. Теперь о вещах «медных». «Медные изделия» как будто скорее «золо­ тых» могут окислиться и утратиться. Но извлеченные из земли, ржавые они все же упорно будут сохранять свою форму. Если мы отломим от них хоть маленький кусочек, нас уличат в краже. А самородок... он ничей— кто взял, тот и хозяин. Немного статистики. За эти пять лет сибирский писатель брал действующими лицами своих повестей и рассказов крестьян и партизан 31 раз, служащих 29 раз, охотни­ ков и золотоискателей 7 раз, красноармейцев 3 раза, рабочих 2 раза, алтай­ цев и киргиз 7 раз, белых 10 раз, «блатных) 5 раз и т. д. Действие этих произведений развертывалось в деревне и тайге 50 раз, в городе 41 раз, в тюрьме 5 раз, на заводе 2 раза и т. д. Обнаруживается, что Красная армия почти не нашла своего отражения в творчестве сибирских писателей. Но ведь сибирский писатель, почти как правило, познакомился с ней не тогда, когда она шла, а когда пришла. Сиби­ ряк шел сначала по солнцу и только с конца девятнадцатого года пошел на­ встречу ему. Поэтому, когда дело касается гражданской войны, то он в первую очередь пишет белых, потом партизан и крестьян. Партизаны и крестьяне пользуются заслуженным вниманием писателя, но ему надо немного сократить себя по части совслужащего. Быт сибсовслу- жащего часто— штамп. Он почти ничем не отличается от быта российского работника или обывателя из совучреждения. Мы же в праве требовать от сибирского писателя вещей, построенных на местном материале. Нам кажется, что писатель должен взять на свои стра­ ницы сибирского шахтера, золотоискателя, охотника-промышленника (Ка­ кая соблазнительная задача изучить и дать хотя бы голый быт этого охотни­ ка). Необходим в нашей литературе туземец (особенно северный). Писать си­ биряка старожила, вообще, невозможно без туземного окружения. Сибиряк по существу метис. Для того, чтобы в сибиряке проследить и распутать густые узлы перекрещивающихся токов разноплеменной крови, писателю нужно знать ее подземные первоисточники. Что писатель взял местом действия тюрьму 5 раз, а завод.2 раза, что он оперировал в тайге и деревне 50 раз, а в городе 41 раз понятно. В Сибири городов немного, а тюрем, конечно1, больше, чем заводов (тюрьма есть в каж­ дом городе и в каждом селе есть каталажка. А заводы?). Надо посчитаться и с читателем. Читатель законно требует от сибирско го писателя «показа» Сибири. (В русской литературе известны писатели в роде некой М. В. Сушковой, которая сочиняла «гиш,панские повести, итальянские идиллии, французские оперы и английский гумор»). К счастью, сейчас в сибирской литературе интересы читателя и писа теля совпадают. Изгнаннику-ссыльному Сибирь казалась «кандальной Канадой» и «гиб­ лым местом». Современному сибирскому писателю она «страна родная». Наш писатель— боец и строитель. Если он слаб в литературе, то в повседневной боры