Сибирские огни, 1927, № 1

Скульптуры Надольского очень грамотны и прочно сколочены, но в них очень мало видно использование культурного наследства последних формальных школ. В общем и русским-сибирякам и русским-пришель- цам с трудом дается передача особенностей и природы и быта Азии (Сибири), только Каратанов в «Рыбаках» силой глубокого чувства, самым незатейливым приемом сумел передать тяготы жизни туземцев, скром­ ность и фаталистическую покорность своей судьбе этих невидных за­ бытых и забитых при царском режиме .жителей нашего Севера (Королен- ковского Макара видишь в этой работе Каратанова) да еще из молодежи Закавряшин, Емельянова и Каршина, хотя и мало искушенные в учебе, си­ лой таланта и глубиной чувства сумели отказаться от «туризма», кото­ рый ищет экзотического сюжета и. не только проникнуть в быт тузем­ цев Сибири, но и пропитаться их мироотношением и эмоциями: первый дал «Шамана», вторая в «Юрте» и «Лечение больной», третья— «Юрту». Понятно, что с особым интересом подходишь к работам самих ту ­ земцев; их было немного: один ойрот,— Чевалков и четверо бурят— Мэр- дыгеев, Хангалов, Дадуев и Сампилунг. Первое, что бросается в глаза при рассматривании их вещей, это общая особенность искусства всех народ­ ностей Востока,— стремление остаться в плоскости картины, рисунка, и дать в простой густо синтезированной форме несложный сюжет. Правда, что почти все они (особенно Сампилунг см.— «Кони») уже слегка «отра­ влены» европейским реализмом. Нам понятно стремление к «воротничку» интеллигентов туземцев, но если оно сопровождается потерей девствен­ ного, почти детского, восприятия мира, столь ценного для художника', то мы только жалеем , о нем. В то время, как самые чуткие из западных (русских и европейцев) художников отказались от реализма, как формы уже отжитой, ушедшей, в далекое прошлое, и в поисках примитива обра­ тились к искусству туземцев (негров,, японцев, туземных народностей СССР), было бы очень жаль, если бы последние в свою очередь погнались за этой угасшей формой. Это было бы также странно и дико, как если бы у бу­ рят сохранилась до сих пор существовавшая при царизме любовь к фан­ тастическим форменным фуражкам с фантастическими кокардами: кокар­ ды и реализм— два современника— ушли в вечность, и не вернутся. ^(Поэ­ тому Чевалков абсурден со своим «Парком в Крыму» и такой же « т у ­ рист» в отношении Запада, как западники в отношении Востока. 'Если перед художниками западниками стоит труднейшая задача синтеза «куль­ турного наследства» формальных ш^ол Запада с бытом, природой и миро­ ощущением сибирского Востока, vто перед художником-туземцем стоит не менее трудная задача,— восп]5иняв все достижения Запада, сохранить все формальные особенности искусства Востока. Трудность этой задачи осложняется тем, что эти особенности вошли в их искусство через куль­ товое искусство, икону, изображение священного события, религиозной легенды, при почти полном отсутствии светского сюжета, и теперь — в условиях современности,— преодоление содержания у них невольно пе­ реходит в преодоление формы.. Это не наш вопрос о «новой форме для нового содержания», так как примитив монгольской иконографии со стороны формальной нам, подошедшим в исканиях именно к нему,— со­ временен и близок. Японцы и китайцы в свое время преодолели культо­ вое содержание и нашли блестящую, но чисто восточную, форму свет­ скому искусству. Будущее покажет, в какой степени удастся разрешить эти задачи и русским сибирякам и туземцам. Мы предвидим все трудно­ сти, но со своей стороны полагаем, что более благоприятных об‘ектив- ных условий, чем сибирские, для искомого синтеза не найти. Интересны