Сибирские огни, 1927, № 1

Поэтому мы в оценке ее и будем больше вскрывать потенциал, за­ ложенный в выставленных работах, чем подходить с холодным анализом критики: от сибирских работников искусства мы ждем в будущем выпол­ нения огромной задачи— создания сибирского искусства, своеобразность которого естественно определяется географическим и бытовым материа­ лом первостепенной ценности. Первую задачу выполнить труднее всего будет, конечно, пришельцам. И это на выставке чувствуется. •Типичным по отрыву от быта и природы Сибири можно .считать Худяшева, этого интересного мастера по своей культурности: он весь живет в Европе («Бой быков» и другие). Ярко это сказалось у Яновой- Надольскбй: в ее «Портрет дочери», в ее «Натюр-Морт» (куклы) сказы­ вается привычка видеть живописное под определенным углом зрения, про­ изводить привычный отбор впечатления и давать им соответствующие найденные формы: и вот ее экскурс в жизнь народа— в «Октябринах» вырывает ее цз круга привычных ассоциаций и обнаруживает ее беспо­ мощность в восприятии новых форм (рубахи, сапоги, деревенские цвет­ ные материи и т. д. определенно слабы). Курьезнее всего то, что пестрая материя в натюр-морте (скатерть) и в юбке одной из женщин кажется одного, происхождения, но какая разница в трактовке: на первом цвет­ ные пятна прекрасно размещены в пространстве, а на втором они спута­ лись, «пляшут». Мизеров сделал огромное усилие в «Самогонном угаре»— из европейских форм- содержания («Осень в парке», «Профили» и др.) прорваться в сибирский быт, и с тем же результатом: также «пляшут» цветовые пятна; прием короткого и резко очерченного мазка не оправ­ дывается фактурой вещей и не везде выдерживается. С такими же уси­ лиями прорывается— из «Цветов»— в искание новых форм для нового содержания и Иванов Аф. в «Грузчиках»; преодоление привычных ассоци­ аций осложняется у него навыками декоратора: весь фонд вещей тракто­ ван чисто декоративно, что производит непривычный для станковой живо­ писи, не рассчитанной на большие расстояния, эффект (напр.: снасти кажутся покрытыми льдом, и т. д.). Кроме того, его грузчики таскают пустые ящики, выступают они чинно, как пассажиры; в некоторых ча­ стях (напр., левая рука несущего ящик сухая и т. п.) сквозят ошибки в анотомии. Правда, нам известно, что работа эта создана в условиях край­ ней материальной необеспеченности и спешки. Это два мастера хорошей и прочной выучки, и за них можно быть спокойными: Сибирь они «увидят» и найдут ей живописное выражение. У Мизерова это видно из прекрасных этюдов Алтая и рисунков («Моти­ вы деревенской архитектуры»); из Иванова же выпирает крупное дарова­ ние. К пришельцам же нужно отнести и Лебединского: он видит Сибирь глазами Шишкина; против Шишкина— в прошлом—мы не возражаем, но “ наша сибирская тайга не «Бор», и наши сибирские джунгли не «Пашня» его. Все это тем более печально, что Лебединский— человек грамотный и даровитый, и держаться за ушедшее прошлое молодому полному сил че­ ловеку не годится. Очевидно, трудно вжиться в природу и быт чуждой страны, а сделать это необходимо; не даром, по сообщению тов. Чевал- кова (ойрота), известный художник Гуркин, тоже «шишкинец», на время -бросил работу; поняв, что он Сибири в своих предыдущих работах не дал; этим он мотивирует и свой абсентеизм на сибирской выставке. Хорошее усилие вырваться из форм Шишкина мы видим у Лебединского в «Гольцах Кингарги», не чуждость для автора мотива сочится из всей вещи; планы рассечены, «анатомия» гор отсутствует, палитра скудная; «Фиалковый камень»- -сух; очень хорошее впечатление производит его