Сибирские огни, 1927, № 1

сы самого созидания советского' государства,— осознания созданного разу­ мом и художественного оформления его— отделены друг от друга необходи­ мым промежутком времени. Кстати, хочется сказать всем «спешащим» со­ здать «по щучьему велению» советскую культуру, что процесс научного и художественного оформления современности только начался, и полное его развитие еще очень далеко от наших дней. Постараемся пристально всмотреться в атмосферу, в которой выко­ вывались и развертывались три главные пружины и выставки и с’езда ху­ дожников Сибири: стремление к коллективу, пробивание «ледка» и учет про­ деланной работы. Для этого,— нам кажется,— необходимо оглянуться на период от первой революции (1905 г.) до октябрьских дней и первые годы советской власти в РСФСР (гражданская война, голод и т. д.). Художник— физиологическая организация или, как говорят, «натура»— по преимуще­ ству впечатлительная; это у него от специальности; он— так сказать— «ба­ рометр» жизни. В 1905 году изобразительное искусство, освобожденное от цензуры, отразило общий под’ем в ряде картин и бесчисленных сатиристиче- ских журналах. Но революционное усилие разбито... Наступает жестокая реакция... Конечно, художник не мог не видеть всех ужасов реакции по­ сле 1905 г. И вот, частью по своей классовой принадлежности, частью по малодушию, он не отражает этой эпохи, он замыкается в себе, в своей ма­ стерской, и создает камерное, тепличное искусство, искусство, ищущее сю­ жеты в «далеком— прекрасном» (ретроспективность Бенуа, Сомова и др.), где все было красиво1, все было изящно, страсти не поднимались выше лич­ но: : любви и ревности, не то, что' в современной ему России, уставленной виселицами и наполненной кандальным звоном. На мягкой кушетке, в ков­ рах, задернув занавески, художник перед камином мечтал, отыскивая в игре пламени и искр тени «прекрасного» прошлого1. Социальный барометр был, таким образом, искусственно изолирован от общественной борьбы. Но вот пришла революция, «Великая прачка»— по выражению Мая­ ковского— и: занавески с кушетками и коврами обменены на хлеб, камин нечем топить, а в мастерскую по ордеру кварттройки вселен военмор с но­ выми песнями и новыми речами. А для камина пришлось добывать дрова на лесосеке. Художник вышел из своей комнатки, глотнул свежего воздуха, расправил свои плечи, увидел борьбу и в той или' иной форме присоединился к ней, отдавая себя на служение новой социальной силе, выступившей на общечеловеческую арену трудящимся. Правда, что не все художники услы­ шали зов и пошли за жизнью: часть их эмигрировала, часть и до сих пор ютится по комнаткам узкого индивидуализма, встречая шипом всякий шаг советской власти. Но не о них, погибших для СССР, речь, мы говорим о тех, кто жив и будет жить здоровой жизнью с нами и дальше, кто должен выковать новую художественную культуру. Что он дал за эти годы? Пройдитесь по Музеям Революции, по кооперативным магазинам и лавкам, по учреждениям здравоохранения и агрономии, по красным уголкам, клубам и избам-читальням, и вам станет ясно, какая огромная агитационная, про­ пагандистская и организационная работа проделана: работниками изобрази­ тельных искусств с момента торжества Октябрьской революции в центре. У нас нет намерения оправдывать художника или вытаскивать на по­ каз его заслуги перед революцией, все это само собой существует в каче­ стве элемента, в качестве фактора, определившего главные отмеченные нами моменты и выставки и с’езда.