Сибирские огни, 1927, № 1

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ П РО ЗА СОВРЕМЕННОГО ЗАПАДА целый ряд незначительных по дарованию писателей, среди которых значитель­ нее других Габриэль Скотт, пишущий исторические романы с оправданием героической психологии шведского народа, выделявшего незаурядные лично­ сти из своей среды. В последнее время выделился молодой шведский романист Эрнст Дид- ринг, обладающий незаурядным талантом пейзажиста. Он любит свою север­ ную, скованную льдами и холодом природу, рождающую незаметных, но не­ сомненных героев, культурных завоевателей далекого севера. «Ад в снегу» ри­ сует жизнь горсточки энергичных работников-инженеров и рабочих,— забро­ шенных на крайний север в снега и вьюги, прокладывающих железную дорогу, взрывающих вековые скалы, мостящих пути цивилизации. Несложное, обна­ женное до инстинктов бытие этих людей описывается вперемежку с пейзажем и своеобразно-прекрасными легендами далекого холодного севера. Другие его романы— «Острова бури» и «Спекулянты»— охватывают больший круг наблю­ дений и заслуживают названия социальных романов. С холодных, бесплодных и снежных склонов севера спустимся в цвету­ щие долины романской литературы. Здесь положительно' кружится голова от многообразия форм литературных выражений поэтической прозы. Война, же­ стокий отбор послевоенного периода и подвижный темперамент эмоциональ­ ных южан вызвали к жизни необычайное множество' литературных фактов в самых разнообразных освещениях, в самых необычайных сочетаниях. Каждый писатель спешит сказать свое и по-своему. Отсюда литературная пестрота, еще с трудом поддающаяся классификациям. Во Франции литературное оживление в одинаковой мере охватило и ста­ риков с заслуженными и прочными репутациями и буйной порослью зацвет­ ший молодняк. Насколько общественная встряска глубоко захватила нервы, эмоции и мысли литературной интеллигенции Франции, можно видеть на при­ мере только что умолкнувшего навсегда Анатоля Франса, который с юноше­ ским одушевлением спешил высказать свое мнение о всем* происходившем во­ круг него. Не менее взволнованной раздается речь и Ромэн Роллана, этого «римского папы' интернациональной интеллигенции», по выражению А. Луна­ чарского. Он— Р. Роллан— пытается осмыслить и объяснить общественно-пси­ хологический тип современности из всех элементов, как они складывались исторически вплоть до последнего момента. Если «Кола Бреньон» имеет целью еще раз ответить на самый интерес­ ный для французов вопрос о национальном духе, воплощенном в народе, то начатая трилогия «Зачарованная душа» («Дme enchantee») посвящается целиком социальной проблеме, одной из роковых для Франции, стоящей под угрозой вырождения. Новая женщина должна народиться в стране и принести с собой спасение, т. к. тип веселящейся, легкомысленной, но* весьма консерва­ тивной в вопросе брака буржуазки выродился и стал бесплодным как в жизни, так и в литературе. «Сильвия и Аннета», «Лето»—оба романа Р. Роллана*) говорят о праве женщины на самостоятельность и независимость от мужчины, о праве на ребенка. Для этого героиня должна пройти тяжкий путь от бур­ жуазной обеспеченности к положению интеллигентной пролетарки. Мы знаем, что В. Маргерит посвящает свою последнюю трилогию «Женщина в пути» той же проблеме. Только «бунт» В. Маргерита чисто внешний и социально ни его Моника Лербье, ни Аниика Рэмбер не убедительны, и еще меньше уверенности внушает синтез, изложенный в третьем романе «Пара» или «1943 год»... *) Писатель только что закончил третий роман этой серии „Мать и дитя", ко­ торый выйдет в Париже в январе 1927 г., а у нас в переводе несколько раньше (йзд. „Книгу"). Роман рисует женщину—ту же героиню—во время империалистической войны