Сибирские огни, 1927, № 1

На третьем таком прошении генерал-губернатор накладывает резолю цию: «О дальнейшем направлении прошений такого рода дам особые указа­ ния, до этого же хранить их в секрете». Но хранить в секрете нельзя. В канцелярию генерал-губернатора прошения сыплются, как из рога изобилия. Жалуются в одиночку, жалуются коллективно (на одном из проше­ ний значится 41 подпись). Прятать вопрос под сукно становится невозможным, f енерал-губернатор назначает следствие. По местам происшествий едет чи­ новник особых поручений граф Стенбок. Сохранившиеся в архивных папках материалы следствия, нроизведенно- ш Стенбоком, настолько вопиющи, что говорят сами за себя, не нуждаясь в комментариях. Бурят Батл Батыков показывает: «В управу явился но вызову, а там лишь только зашел, исправник взял меня за руки и повел к купели, сказавши, что я должен креститься. Я на это решительно заявил, что не хочу креститься и менять веры отцов и стал сильно упираться. Тогда ко мне подошел и миссионер, взял меня за другую руку, и, таким образом, подвели меня насильно к купели за руки. Подведя, миссионер стал держать меня за обе руки, а исправник давил мою голову для того, чтобы меня наклонить и выкупать мою голову в воде, как это обыкновенно делается при крещении, но я все-таки не дал­ ся. Тогда исправник приказал двум казакам скрутить мне руки назад и, таким о б ­ разом, держать меня, а сам начал меня бить но лицу и по голове, при этом держал меня за ворот другой рукой и все старался меня свалить на пол, но не мог. Тогда миссионер, отец Константин, который в это же время бил меня по спине, схватил меня сзади за шиворот и, таким образом, свалил меня вместе с исправником на пол. Когда я упал, то они не переставали меня бить, сказали казакам, чтобы и они меня би­ ли, что, конечно, было исполнено. Во время этого истязания я кричал по-своему, по- бурятски, говоря, что не буду креститься, но затем перестал кричать, так как по­ терял сознание. Затем казаки вынесли меня на улицу и кто -то из бурят начал обли­ вать мое лицо водой, смачивая кровь. Затем казаки, держа меня за пояс, так как я едва переступал ногами, повели меня и втолкнули в арестантскую и предупреди­ ли, что на завтра меня будут наказывать розгами». Завтрашнего дня Батыков не дождался, бежав ночью не только из аре­ стантской, но и из улуса, покинув свое хозяйство. Показание Батыкова подтверждают 13 человек свидетелей и принимав­ шие деятельное участие в экзекуции казаки. Доклад генерал-губернатора, составленный на основании материалов, собранных следствием, вежливо об’ясняет: «Хотя Преосвещенный (епископ Иркутский Агафангел) и находился во время насильного «приобщения к православию» несчастного бурята в комна- ie, отделенной только коридором от той, в которой все это происходило, но за шумом и говором массы народа слышать криков бурята никоим образом не мог». Преосвященный в это время, по словам свидетелей, пил чай. Инородцу Цырен (Степану) Шангину предписали явиться в инородче­ скую управу «для обращения в христианство». / Боясь насилия, Шангин дает притворное согласие и бежит из улуса, бросая хозяйство и больную жену, женщину 54 лет, хворающую уже 5 лет, и дочь. В полночь, в день его побега, в дом его являются староста с выборным и, ворвавшись туда, насильно предлагают матери и дочери ехать с ними в ' управу. В управе несчастную больную женщину сажают в арестантскую, мо­ рят голодом и, наконец, «приобщают святых тайн». Это дело производивший обследование чиновник считает меньше всех доказанным, так как, по словам некоторых свидетелей, бурятка, узнав, что