Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

Намекнув Груняшка как-то Дарье Семеновне, что не умеет с машиной швейной обращаться:—Шитью, кройке хорошо бы поучиться. Хоть на себя бы шить уметь. — Этому горю помочь легко,— сказала ей Дарья Семеновна. Взяла на прокат машину Зингера и начала в свободное время обучать Груняшку— сама Дарья Семеновна была мастерица на все руки. Однажды, в присутствии Николая Петровича, зашел разговор о книж­ ках.— Груняшка, краснея, вмешалась: — Большую склонность я к ним имею, а ничего у меня не получается Немножко знала—теперь забывать все начинаю. Николай Петрович удивился, расспрашивать начал:— Хотите—я вам по­ могу. Можно по русскому подзаняться, по истории, географии. Приходите в следующее воскресение часам к двум. Больше всех хлопотала Дарья Семеновна: другая мать о родной дочери так не беспокоится, как она— о Груняшке. Устроила ее в мастерскую, где са­ ма работала, угол в своей квартире отвела ей, помогала, советовала, учила житейской разной премудрости. — Не надо мне этого! Не люблю я!— добродушно-ворчливо обрывала Дарья Семеновна всегда, когда Груняшка начинала благодарить ее за что-ни­ будь.— Нашего ты поту и' крови— вот и забочусь. И ты—-случай будет— тоже позаботься о ком следует. IX. У других в восемнадцать лет— у бедных и богатых, у городских и де­ ревенских— что на уме? Нарядиться бы получше, время провести веселее, дружка сердечного найти, а потом уже— работа или ученье, и другое всякое, житейское. На Груняшку посмотреть, поговорить с ней да послушать— никак нель­ зя дать восемнадцати. Нелюдимкой назвать ее нельзя— она и поговорить уме­ ет, и пошутить может не хуже других, если случай подвернется, и компании не избегает... только получается у ней все это как-то не по-людски, точно от­ лает она только половину. К подругам и знакомым по магазину (из конди­ терской мастерской Груняшку вскоре перевели в магазин продавщицей) ее не тянуло, молодые их игры и забавы не прельщали, франтить она не любила. Из магазина приходила она поздно, разбитая вся, потемневшая. Утом­ ляла ее, изматывала не работа, а суета магазинная, шум-гам: весь день на-чеку, на ногах, в разговорах с покупателями, в кружении. В магазине на работу не так обращали внимание, не в работе было дело.— здесь другое требовалось: ловкость была нужна, аккуратность, быстрота. Явиться на службу в хорошем платье, в завитках, обойти покупателя любезным обращением, завлечь улы­ бочками, заставить его купить того, чего он и не собирался— вот что ценили в магазине, вот что утомляло, особенно если без привычки. Придешь домой^— тоже радости мало. Дарья Семеновна слегла оконча­ тельно— всю ее работу-заботу Груняшке на себя пришлось взять; Николай Петрович куда-то уехал, Миша и другие близкие знакомые на Базарную стали заходить редко; Яков хмурился, вздыхал... Груняшка знала, что Яков другим, прежним, не мог быть— жена больна... полиция, пронюхав про собрания, стала следить за ним... на работе неприятности— знала, но не могла понять, почему он стал относиться к ней, как к чужой: советоваться перестал, разговаривал мало; прежде, уходя на собрания, Груняшку приглашал всегда, теперь— пере­ стал... Росла обида. Она замкнулась, стала какой-то робкой, похудела.