Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

— Бросьте комедию разводить!— устало и раздраженно говорит он. Старо... Чего-нибудь поновее! Бросьте! И складывая портфель, куда в беспорядке, скомканно пихнул он бума­ ги о двух вагонах дичи и о заграничных товарах, он нахлобучивает кепку на голову и идет к двери. У дверей: — Молчать не буду... Конечно, не буду!.. Лучше бы вам кончить са­ мому... Вот и браунинг, кстати, имеется... Только,— гадливо усмехнулся,— не гак, как тогда... Без фокусов!.. ...Человек выходит из комнаты номер шестнадцать. У него все еще го­ рит лицо, даже часть шеи и уши. Губы сохнут у него, и он их облизывает. В комнате номер шестнадцать остается заместитель заведывающего оперативным отделом. Он нелепо, необычно сидит не на своем месте, не в темно-красном вращающемся удобном кресле, а на посетительском стуле, по эту сторону стола. Лицо у него смятенно, в руках браунинг. Рука, держащая черную ручку оружия, вздрагивает. Он глядит на смертоносную сталь, мор­ щится, словно от боли, вздрагивает, зябко поводит, встряхивает плечами и торопливо сует пистолет в задний карман брюк... III. Человек идет по коридорам, спускается по лестнице. Весь трехэтах ный дом проходит человек. Длинен его путь от шестнадцатой комнаты до выхода. Длинен и извилист. Пожалуй, длиннее и извилистей, чем путь сюда, когда еоце не было встречи, не было узнанного и напуганного заместителя заведываю­ щего оперативным отделом. Пожалуй, лучше было бы, если-б Крутогор кий союз не продавал двух вагонов дичи против наряда на семьсот тридцать два пуда восемнадцать фунтов заграничных товаров. Вот ведь теперь приходится приостановиться и, не замечая толчков прохожих, не впитывая в себя улич­ ного гама и движения, подумать о чем-то, что нужно непременно, не откла^ дывая, сейчас нужно сделать. И у человека брезгливая, обиженная, усталая гримаса на лице: «да чорт бы все это побрал!»... Но все-таки—от трехэтажного дома с комнатой номер шестнадгать, с заведываюшим оперативным отделом— о т прерванного делового разговора^ к другому разговору, сугубо деловому, важному, толковому и подробно-дли­ тельному. Надоедливо, раздражающе проделаны формальности: комендантская, «к кому, по какому делу?». «Получите пропуск. Комната номер сорок семь»; сухой и быстрый огляд часовых на каждой площадке лестницы. И— комната номер сорок семь. — Вас вызывали? — Нет. Я по особому делу. Я зав. торговым отделом Крутогорского губсоюза. Моя фамилия Никитин, Иван Сергеевич... Видите ли... У меня сейчас произошла необычайная, нелепая встреча. В Гоеторге— замзав, оперативным отделом Кириллов... Но это длинная запутанная история... У вас будет время меня выслушать?.. Слова идут с запинкой, речь складывается нескладно. Губы все еще пересыхают. Уполномоченный— тот, кто за пачками бумаг, заслоненный телефонны­ ми аппаратами, глядит сквозь очки напряженно и выжидающе. Он деревянно, одними губами улыбается и сухо, но быстро отвечает: — Говорите все... Мы все выслушиваем... Все, что имеет хоть малейшее отношение к делу... Присядьте...