Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

ливал и в пример ставил. Анфиса ходила последние дни, большой живот ее беспокоил, она стала капризничать и огрызаться... между хозяйкой и прислу­ гой пробежала черная кошка. Как только Василий Иваныч отлучится куда- нибудь— она придираться начнет, каждым куском попрекать, работу стала Езваливать непосильную на Груняшкины зыбкие плечи. Дошло до того, что однажды Анфиса и рукам волю дала: оттащила Груняшку за волосы от буква­ ря, вырвала этот букварь и давай им хлестать по щекам. Когда Анфиса разрешилась сыном— девченке работы прибавилось. Ре­ бенок родился кривобоким, в мать, и блажным таким — Груняшка ночей не спала, укачивая наследника Василия Иваныча. Шли дни, дни складывались в недели, недели— в месяцы. Груняшка стала чахнуть и людей сторониться. По Заболотью пошли гулять шепотки, смешки и разные мутные слова. — И што эта у тя с дочкой-то стряслось?— спрашивали заболотьинские бабы у Марфы.— Порча кака-то, видать, приключилась. Марфа охала, отмахивалась: — Ума не приложу, бабоньки, што такое! Должно, о т грамоты все эта. Обучать, вишь ты, вздумал ее Василь Ваныч вместе с Анфисой. : — Можа, ишшо чаму обучат он ее...— ехидничали некоторые.— Му- жик-от в соку, а жена у него падина чистая. — Типун вам на язык, прости осподи! Дите, вить, она, Грунька-та, си­ рота. Бога вы не боитесь, бабы, вот и мелете... — Изведет у тя Анфиса девченку. Помяни мое слово, изведет. На Груняшку стали тыкать пальцами, когда она проходила по улице. Девченки и парнишки проход загородили, кричали вслед, шушукались: — Глянька-сь, робя, грамотеиха наша идет! — Эй, Грунька! Учни нас книжки читать! — Забралась ворона в хоромы и знатца не хотит. — Побирушка! Кусошница! Лизоблюдница! — Грунька, дай вума кошке под хвостом помазать! Шепотки и насмешки дошли до Анфисиных ушей. Намекнула мужу: вот, дескать, молва дурная про них идет, стряхнуть бы надо. Василий Иваныч ничего не сказал, плюнул и вышел из горницы, хлопнув дверью. Тогда Анфиса отцу пожаловалась. Как-то за обедом Павел Егорыч обронил: — Слышал, небось, зятек, о чем кумекают? — Знать ничего не знаю, папаша... А между прочим— на все мне на­ плевать с высокого дерева! Невежество поголовное и предрассудки!.. — Окромя грамоты, ищо, бают, кой-чаму учишь Груньку-та. Девченка- та на глазах тает. Не баско выходит. Василий Иваныч вспетушился: — А ребенок у Анфисы— от кого, позвольте узнать? Продолженье рода человеческого, по-вашему, ветром ей надуло? Оскорбленье личности и бес­ просветная клевета! Разговор шел при Груняшке. Кусок застрял у ней в горле, когда поняла она, о чем говорил Павел Егорыч. Заплакала горько и неуемно, первый раз в этом доме на глазах у всех, и убежала к матери. Марфа, не разобрав, начала ругать Груняшку, раза два дернула за кос­ мы. Укорять стала, что жить не умеет, дури много в голове: — А все от грамоты этой, пропади она пропадом! Возвращаться Груняшка не хотела. ^