Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

в расчет? обувку-одежку форсную? речь-поговорочку складную? обхо ­ жденье?— то здесь, как ни прикидывай, а мимо Василия Иваныча Скородумова не пройти. Кроме Павла Егорыча и Василия Иваныча, в Заболотьи живут и другие, которые тоже не из последних каких-нибудь: поп с попадьей, урядник, пса­ ломщик, Гараська-Ходок. Что правда, то правда: самый низкий поклон заболотьинцы отвешивали Павлу Егорычу... ну, а боялись-то они все же не его, а Семена Трофимыча, урядника! Все тузы-козыри у Павла Егорыча в руках, и мысли такой, чтобы тягаться с ним— ни у кого нет, но Павел Егорыч как-никак свой, заболотьин- ский; с урядником же разговор короткий: чуть-что не так—в каталажку, а перечить вздумаешь— в зубы получишь. Крутой человек урядник забо- лотьинский, не легко с ним кашу варить. Попа в Заболотьи почитали, особенно старые люди, кланялись ему тоже низко и дорогу давали, но в уме долго не держали, хотя и грозил он им по праздникам геенами огненными и вратами адовыми. Гараське-Ходоку, первею- щему охотнику, заболотьинцы завидовали; псаломщика любили за веселый его нрав, за шуточки-прибауточки разные, за простоту. Кого же все-таки из заболотьинцев в красный угол посадить? Ясно, о ком больше разговору и кто всех приметнее. А кто всех приметнее в Заболотьи? Василий Иваныч Скородумов—его уж ничем не заслонить, сколько ни старайся. Потрется деревенский парень в юроде, обтешут его там, обстругают, лачком покроют— и совсем другой коленкор получается! Вот, к слову сказать, этот самый Скородумов: многие заболотьинцы хорошо помнят, каким рос Василий Иваныч в старом Заболотьи—в бабки шпали вместе, огурцы ворова­ ли, носы квасили друг дружке, подпаском был... А поди, возьми его теперь го­ лыми руками? Вьюн чистый, дошлый такой, непоседа-человек, прямо-таки, миру на удивление! Василий Иваныч, по его словам, в семи городах жил, грамоту и другие городские премудрости до тонкости изучил, законы знает; о чем его ни спро­ си— в карман за словом не полезет, выложит в два счета. Книжек с собой принес, бумажек разных— в книжках этих и в бумажках, как рыба в воде... Иной раз такое словечко отколет, что и понять нельзя, а ведь свой, забо- лотьинский! И вдобавок^-усики колечком, пинжачек коротенький и брюки на выпуск... В Заболотьи Скородумов очутился, как он сам выразился однажды,— «случайно, исключительно по интриге судьбы»... — Отдохну, обмозгую новый курс и при первом попутном ветре—адью!— говорил он в первые дни своего пребывания.—;Сами посудите-—не могу же я здесь метать своего бисера! Вот только раны залечить бы поскорее, а там— только меня и видели. Попутного ветра, однако, ждать ему пришлось долго. Гостевал он у брата: месяц, другой живет, отдыхает, а впереди, как и в первый день— ниче­ го не видно. Как раз в это время заболел Яков Евстигнеич, псаломщик забо- лотьинский, который одновременно и делами волостными правил. Павел Его­ рыч предложил Василию Иванычу «подзаняться в правлении»—он согласился. — Конечно, только на кратчайший период,— предупредил Василий Ива­ ныч,— на другие условия я категорически не согласен! Своих рук связывать не желаю.