Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

под польку подстриженные. Говорил с ней мягко, ласково. Старуха обнимала сына, целовала его. По розовым щекам Максима катились ее слезы горячие, она утирала их платком головным. Потом треск какой-то слышался ей,— и исчезал Максим. Костлявые руки Аграфены обнимали столбик голбчика. Беспомощное тело мешком пустым валилось на пол. Старуха кричащ диким голосом. Из горницы выбегала Степанида, свекровь в постель укладывала. Под убаюкиваю­ щий шопот снохи засыпала Аграфена. А потом опять вскакивала обнимать сына, домой возвратившегося. Сказала об этом Артамону. Он ответил, глядя исподлобья. — Нечистой ходит к тебе. Оттопи его от себя. Закричи-ка при мне колда, накладу вот таких— тожно очухаешься, не будишь грусить-то. Кулак его гирей полупудовой повис перед глазами Аграфены. Меньше ростом сделалась Аграфена, посмотрела в глаза мужа взглядом умоляющим. Редкую ночь не приходил сын к матери, с каждым разом оставался все дольше и дольше с ней. Ночи ждала с нетерпением, спать ложилась рано. Слышно, как скрипнули шарниры горничных дверей, белая фигура Агра­ фены проскользнула в них. В соседней комнате шевелилась в постели Степанида, кости ее похру­ стывали, тело тянуло. Свертывались баба в комочек, пыхтела, хотела заснуть поскорее. В горнице тихий шопот сонливый. Степанида легколапой кошкой под­ ползла к двери. — Как же быть-то? Беда мне! — Что такое? — Понесла я, Константин Владимирович. Зубов трет потной ладонью .лоб, ерошит волосы, вслух говорит. — Да., да... гм... Авдотья захватывает рот его рукой, другой по плечу колотит. — Тише. Услышат. Зубов отвертывается от нее. По щекам Авдотьи текут слезы, голос ее мокротою подергивается. — Девкой была—ужом вился около меня, сомушшал, а теперича не­ хороша стала. Зубов зевает, локтем в грудь ее ударяет, кричит: — Кто тут? Что нужно? Авдотья торопливо из горницы выбежала. У закрытого окна сидела Сте­ панида, на белую веревочку света, между ставнями натянутую, глядела. Авдотья, крадучись, тянулась к постели. Сноха остановила ее. Тихие голоса женщин плетут у окна плетень из шуршащих слов. — А я на его надеялась... Божился ведь он мне,— сквозь слезы проры­ вались слова Авдотьи. — Разе можно таким доверяться,— шептала Степанида,— на сердце у него одно, а на языке другое. По глазам видно обманщика. Вруша. Все при­ масливает, приглаживает. Мягко стелет, да жестко спать. Скрипят доски голбчика, кашляет Панкрат. Авдотья хватается за голо ву, к постели кидается. — Это дедушко. Не бойся. Он ведь гг так все знает, даром что слепой— не утаишь от него— все слышит и денно и ночно. Авдотья всхлипывает, утирает глаза подолом рубахи.