Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

:— О, великий шаман Алтайских гор, тебя знает весь Алтай, я не пожа­ лею скота, уговори мою дочь выйти замуж за старика Булабека, он дает мне сто лошадей, триста баранов и пятьдесят верблюдов калыма за мою дочь Тетхет, но Тетхет любит джигита Ано, от которого бежали отряды Анненко­ ва. Джигит Ано беден, как тарбаган степной, и что может быть хорошего от такой любви? Изгони духов зла из моей любимой дочери Тетхет, и в награду я дам тебе двадцать две лошади. О, великий шаман Алтайских гор, изгони д)- хов зла! Важно говорит шаман Ашахат: — Я должен поговорить с духами кормосы, а может и с самим Ульге- нем, и скажу то, что скажут мне ухи. Двадцать две лошади я возьму, чтобы наказать твою жадность, но горе тебе, если ты не подчинишься велению ду­ хов добра: может быть духов»зла нужно изгнать из самого тебя! В моей драме этого не было, шаман Ашахат говорил отсебятину, не люблю я, когда в моих драмах артисты говорят отсебятину, и я решил, что этот шаман провалит мою драму. — Хорошо, исполняй свой обряд, я готов подчиниться духам добра. О, великий шаман Алтайских гор, говори с духами кормосы и с самим Улъ- генем!. Заунывная тихая песня, такая же, какую исполняют музыкальные клоуны Бим-Бом на одной струне. Потом удары в бубен—такие громкие, как в турецкий барабан. Волчком вертится шаман Ашахат, и песня достигла рева бури. Крик ударяется в окна, бьется испуганной птицей у стекол, и дребез­ жат, как мембраны громофона, стекла окон. Крик наполнил залу и рвется на улицу, в двери, в каждую щель. Десять минут крика. Полчаса крика. Притихли зрители. Артисты не знают, что делать: довольно крика. Нужно убрать шамана. Выходят два артиста остановить волчок шамана, но артисты летят в разные стороны. Спускают занавес. Занавес срывается шаманом, вертится в воздухе и летит в зритель­ ный зал. Крик шамана усилился: так мог кричать только пророк Иеремия. Совет артистов, что делать? На полу растоптанный грим— красный, си­ ний. По телефону вызвали милицию. Милиционер спросил: «Что он кричит?». Режиссер Ибрагим спешно об ’ясняет: — Шаман Ашахат проклинает богачей, притесняющих бедняков, про­ клинает жадного Абагая, продающего свою дочь. Видите, как я пишу—даже на играющих артистов разгневался шаман Ашахат! Милиционер сказал, что тут не милицию нужно звать, а доктора. — Покричит-покричит и перестанет, не машина же ваш шаман? Недо­ зволенного ничего не кричит, не нравится— расходитесь домой. Хотели остановить шамана, и выискались десять человек. Я не советовал. Нельзя останавливать,— человек в духе. Попробовали пустить в ход огнетушитель. В шамана, шипя, полетела желтая струя, но крик его усилился: нужно победить духов зла! И только в три часа ночи, ровно через четыре часа и двадцать минут, шаман Алтайских гор Ашахат упал: пена, окрашенная кровью, потекла из карминного рта, упал, чтобы больше не встать. А что я мог сделать? Я вынул отрывок газеты и записал: «Всем пи­ сателям нужно помнить, что слово человеческое имеет великую силу и потому *го слоном нужно писателям обращаться ъесьгяа осторожно».