Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

— Меняю, сволочь? Меня-то, поди, никто бы не пошевелил. Семнад­ цать мне. Сам я пошел. — А потом десятичные,—сказала Тая,— мы уже периодические на­ чали. У немки бородавка. Лупшлазый ушел куда-то и вернулся с дровами. — Идет старуха за барина,— заорал он,— кисель варить будем. Ужен и всякое бламанже. — На ужин бывает селедка,— проговорила Зоя мечтательно. Солдаты ушли в кухню. Там гремели ведрами, грели воду. Зоя надела шинель, которую носил раньше брат, учившийся в гимна-1 зии. Она, спотыкаясь, ходила по комнате и кричала. — Ты паразит, а я сволочь! Вари бламанже. Тая босиком сидела на овчине. — Не буду варить. Заколела я, как... щука. Стерва! За дверью что-то запели. Они на ципочках подошли к двери и посмотрели в щель. В рваных шинелях, которые они не снимали, солдаты стояли около стола и пели грубыми хриплыми голосами. Они смотрели прямо перед собой; их лица были строги, опущенные руки сжаты в кулаки. Свеча сгорела. Багровая луна смотрела в окно и в стремительном беге земля, вместе с людьми, совершала свой путь среди звезд. Тая запнулась за шинель и, толкнув дверь, ступила за порог. Больной обернулся. — Что? Это Интернационал. Скоро все запоют. Тая и Зоя смотрели молча, не понимая—они не знали, что значит слово Интернационал. Голубой капор. Он сидел на корзине с бельем, а над ним висела большая черная шуба, похожая на медведя. Долго вспоминал и никак не мог вспомнить что-то х о ­ рошее. Зажал ладонями глаза и уткнулся лицом в лохматый мех. — «Я скрипун, скрипун-медведь, я на липовой ноге». И вдруг в глазах у него запрыгали красные и голубые круги, а в ушах зазвенели колокольцы. Ударился головой об стену и вспомнил. Утром во двор в'ехали сани, из них торчали ножки стола. Будто со ­ баку положили на спину. Жук, лежи смирно. Он стоял на табурете, прижавшись лицом к окну, где внизу стекло было закрыто ледяной сказкой, и смотрел. Эх, новое-веселое! Вошли две девушки с цветочными горшками. Головы белые-меховые. Руки в красных рукавицах. Богатые, наверно. Отступил на шаг и увидел у одной румяные щеки и снеговые волосы. Ах, красивая! — Чур, моя невеста, чур, моя невеста! Она услышала и посмотрела, скосив веселый синий глаз. — Здравствуй! — Здравствуйте. Вы теперь у нас завсегда будете жить? Красивая молчала. Стало неловко. Дрыгнул ногою в дырявой валенке •и сказал: — Шуба у вас очень хорошая.