Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

жой, и не изолировано, как у нас, в заба­ ву или промысел профессионалов, а явля­ ется достоянием массы так же, как упра­ вление. Обстреляв беглым огнем формалистов (от которых все эти «пули» отскочат, «как ■овечий помет от полкового барабана». Бабель), пролеткультовцы принимаются за имеющихся в «наличии» критиков- марксистов. Пострадавшими оказываются: Лежнез, Воронский, Коган, Львов-Рогачевский. В. Плетнев в статье «К вопросу об анали­ зе творчества», уличив Лежнева в незна­ комстве с психологией (Мюнстерберга!), обнаруживает у него наивное отношение к действительности и говорит о необхо­ димости для критика-марксиста быть зна­ комым с: а) реактологией, б) рефлексоло­ гией, в) гармонологией и г) ионной теори­ ей возбуждения. В связи с этим современ­ ный художник, уважающий себя, обязан: изучать аудиторию, овладев техническим инструментарием творческого процесса; он должен быть максимально подвижным и уметь так... «разряжаться» (реактоло­ гия!), чтобы это было по-Корнилову: «ес­ ли хочешь быстрого восприятия, быстрой и сильной реакции, давай простой раз­ дражитель». Но простой не в смысле по­ нятности, а... автор предлагает по этому поводу дискуссию. Хотя, с другой сторо­ ны, В. Плетнев «в качестве маленького (?) примера» дает справку: «в лексиконе рус­ ского крестьянина что-то (sic!) немно­ гим более 2-х тысяч слов» и предлагает считаться с этим. По поводу этих двух тысяч слов можно только повторить за­ мечание Даля: «мы русского языка не знаем». Реактология, очевидно, не способ­ ствует знанию того, что к ней не отно- •сится. Тихон Чурилин пишет об рабкорстве, как фонде литературы, цитирует Бухари­ на и резолюцию ЦК партии; способ изло­ жения Чурилина прихотлив, но мало убе­ дителен. Автор расстояние между двумя точками проходит неизменно по кривой, отнимая время у читателя и бумагу у Пролеткульта. Но больше всего и бесполезнее всех заняла бумагу статья Крученых об Есени­ не (52 стр.!). Автор доказывает, что Есе- нин - бездарность, и шельмует по этому поводу Когана, Воронского, Госиздат и т. д. При этом Крученых пишет своеоб­ разным стилем: «темный Коган», «это вы, Петр Семенович, знаете, того-с,— хвати­ ли», «ведь вы, все-таки, как-никак— марк­ сист» и т. д. Редакторы сборника, конечно, «обмишурились», напечатав этот дикий и наивный бред, в котором два замечания о неловких стихах у Есенина тонут в море неряшливого словоизвержения. Недостаток сборника в том, что статьи написаны в высоком регистре, голоса то, и дело срываются, возбуждая неловкое чувство досады. Но в целом— сборник ин­ тересный. Е. Титов. Илья Мухачев.— «Чуйский тракт». Сти­ хи. 20 страниц. Барнаул. 1926 г. У нас почти нет критиков, и я не кри­ тик. В рецензиях хвалят друзей и бра­ нят врагов. Провинциалов всегда бранят потому, что это выгодное, так как легче. У Мухачева можно выписать: «Взволновалось чувство пролетария,— Я припал к волнам ее кудрей,— Поцелуями она меня ошпарила, И тотчас мы полюбились с ней». У Мухачева можно найти: «взгля­ нувший взор», рифму— «зимовьях ко­ чевьях», и готово— нет Мухачева, разде­ лались. Илья Мухачев— пролетарий. Писать ои научился, кажется, в 1920 году. Не стихи писать, а водить пером по бумаге. Путь, пройденный им в пять лет, огромен. Два года в прошлое— беспомощный рабкор, сейчас поэт, овладевший тончайшей куль­ турой стиха. «В золотой и синей были Дремлет синяя тайга. Реки— рельсы голубые— Убегают в берега. В сетке рыжего тумана За рекой грустит осока. И встает из-за кургана Зорька— девушка востока. Лес— в коричневом халате, И задумчив, словно воин. Под горой седые хаты Пьют затишье голубое». Книжечка И. Мухачева об Алтае. Алтай для сибирской поэзии то же, что Кавказ для русской. Алтай— он в очевидности голубой. Синяя сторона спектра у Муха­ чева не от литературы. Впрочем, в голу­ бых песнях поэта достаточно алых лу­ чей. Левая сторона спектра— от револю- юии. «И теперь нам ничего не надо От воды и туч, Только-б лился над вселенским садом Солнца теплый луч. Над прозрачно-росными полями Не было-б темно, Да звенел бы флаг над ковылями Алым полотном».