Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

Как видно, детали этой одежды совсем не приспособлены к холодному климату. Фасон ее переживается, как южное наследство. Вот что пишет об этом знаток тунгусской народности С. М. Широкогоров: «Южный тип одежды тунгусов состоит из очень открытого кафта­ на, похожего на европейский фрак или даже смокинг; короткие штаны (ор­ ки) покрывают только самую нижнюю часть туловища и спускаются на 3-4 дюйма по ногам; маленький передник прикрывает грудь и туловище; длин­ ные чулки защищают от холода колени и икры ног; очень удобная для тайги обувь завершает одеяние тунгуса. Костюм не соответствует суровому кли­ мату Сибири, где палеазиаты придумали одежду, более целесообразную в условиях окружающей географической среды. И хотя тунгусы кое-что изме­ нили в своем костюме, они постоянно страдают от морозов и ветра и гибнут массами. Но, несмотря на это, хранят свои стиль ревностно. Некоторые де­ тали этого одеяния заимствовали у тунгусов китайцы и манчжуры, кото­ рые комбинируют длинные штаны и халат монголов и китайцев, но сохра­ няют для специальных работ и обыденной жизни нагрудник и некоторые дру­ гие части тунгусской одежды»*). Географические термины: адоран— сосновый бор, грядой встающий в смешанном таежном сообществе; аян—-песчаная коса в реке, идущая к берегу под углом: в аяны часто попадают неводники; даван— перевал, хребет; маг- джён— длинное озеро; шилкей (шилки)— ущелье, отладок, балка; камни— при­ брежная узкая полоса земли, стесненная утесом; елакон— полянка на горе (может быть, тунгусы заимствовали русское елань, взятое северянами у финнов). Посуда: гаявун (гаяун)— берестяная воронкообразная посуда для сбора ягод (биток); муручен— круглая берестяная коробка для принадлежностей женского рукоделия; тыва хлебница— тунгусская квашня; чюмнакошик (гунгнакон)— берестяное ведерко для ягоды; цимпулька (чампули)— мешок из налимьей кожи; поты— берестяные сумки, обшитые кожей из оленьих лап. Разные: гарапты— несчастный, неудачливый, от тунгусского старый, не­ нужный; баигон— внебрачный ребенок; камулан-куламан— коврик; смуручю- нитый— сморщенный (от тунг, муручон); скатерачил (кэтыро)—ободрал; чечу дерен (чичеваджерен)— брызгать духам гоп. тайги: обычай, заимствованный вместе с термином у тунгусов. Останавливаясь на новом месте, тунгус и рус ский угощают невидимого хозяина места кусочком сахару, щепоткой таба­ ку и т. д. Не привожу названий птиц, растений, насекомых,— они многочислен­ ны и могут составить тему для специального исследования. Тунгусы вымирают, их слова остаются. Слово переживает человека. Оно живуче и долго сопротивляется смер­ ти, скрываясь о т нее под разными масками. Об этом хорошо написал отец русского тунгусоведения—академик Шренк: «Как в организме человека последним умирает сердце, так ultimum moriens **) народа— его язык: когда замолкает его последнее слово, тогда и народ покончил свое существование». *) Shirokogoroff, 8. М. Aniiiropologv of Northern Clima. Shanghai. 1923. **) То, что умирает последним.