Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

Землю, чтобы спуститься по хребтам Станового водораздела к подножию Верхне-Ангарских гольцов. До появления русских, здесь жили тунгусы, которые имели позади не ме­ нее высокую культуру, чем их голубоглазые собратья. Великоросс научил тунгуса есть хлеб и пить водку, а сам постепенно* отунгусился. В новой обстановке, при данном уровне развития средств про­ изводства, заимствованные у тунгусов предметы хозяйства и быта оказались наиболее совершенными. Великоросс это очень хорошо понял и послушно напялил на себя оленью доху, тунгусские сапоги из оленьих лап и рукавицы с поперечным разрезом у основания большого пальца; он переделал свои дровни на манер тунгусской нарты, увеличив размер копыльев, чтобы не за­ девать за пни и коренья таежных троп; не говоря уже о том, что славянин со всеми мелочами позаимствовал у тунгуса весь обиход его охотничьего ремесла. Даже в область бытовой эстетики вторглось тунгусское влияние: каждая уважающая себя крестьянка расстилает в горнице тунгусские коври­ ки— камуланы. Чем зажиточнее хозяйство, тем больше этих ковриков, тем они замысловатее собраны... Тем, очевидно, усерднее хозяин промышлял тунгусом. Великоросс позаимствовал у тунгуса целую коллекцию географических терминов. Это, впрочем, и понятно: в условиях русской равнины, даже в северных лесах, конечно, не могли образоваться названия, удобные для того, чтобы ориентироваться в обстановке альпийского ландшафта Северной Даурии. Заимствуя вещь, человек почти всегда заимствует слово. Так, еще в прославянскую пору, славяне переняли у готов, живших в юго-западной Рос­ сии, ряд терминов военного и государственного быта: князь — германское Kuningaz (откуда немецк. König), слово восходит к корню «kun i»— род; первоначальное значение— «родовитый человек», «глава рода», a kuni про­ изошло из gen — производить, родить, откуда латинское genus, славян­ ское —жена Даже хлеб, рюмка, кустарь, прохвост, плуг,—все это иноземные вещи, названные по иностранному образцу. «Чужое слово в народном лексиконе», говорит по этому поводу проф. Браун, «есть как бы расписка в получении культурной ценности от друга- соседа»*). История слов не отделима от истории вещей. Существует тесная и не­ обходимая корреляция (связь, взаимоотношение) не только между явлениями языка и социальными условиями**); на язык влияет и географическая среда, ноЕое небо и новая земля. Редкий крестьянин в Верхне-Ангарске не умеет говорить по-тунгусски. Здесь это салонный язык, как у нас в России когда-то был французский. Немудрено, что в словаре и в сознании русского так прочно укрепились тун­ гусские слова, а тунгусская огласовка стала характерной особенностью го­ вора. Когда происходит длительное сожительство двух разноязычных групп, то в результате смешанных браков, обмена хозяйственными достижениями и естественного желания понять чужую речь, рядом с заимствованиями обо­ ими народами слов соседа, в говоре господствующей численно группы возни­ *) Б р а у н , Ф -А . Заимствованные слова (журн. «Беседа». Берлин, 1923 г., кн. 3). * * ) Dauzat, Albert. La geographic linguistigue. Paris. 1922.