Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

Но... рабочий на пароходе... и тяжелым сном кажется ему далекая Кам­ чатка. И ропот вьюги, и грохот косматых зеленых валов, и зловещая серенада полудиких собак, и над всем, все поглощая,— угрюмая мертвая тишина буро-коричневой тундры и далеких насупи­ вшихся гор... Глубокая, безысходная тишина налегла дряблым, расплывчатым брю­ хом на камчадала... — Рецка наса больсая... Ближайшая задача сознательного рабочего-рыбака влить культурную струю в среду отсталых, забытых камчадалов, помочь им и примером и книгой. И что это, несмотря на собственное неблагополучие, будет рабочим сде­ лано,— тому порукой возрастающее число комсомольцев, внедрение комсо­ мольских чаяний в рыбацкую массу. Вот доказательство. Никогда не забуду, как был отмечен «юношеский день» (5 сент.) на пароходе, на обратной дороге с Камчатки, рыбаками-комсомольцами с част­ ных рыбалок. Последнее характерно: комсомольца-рабочего частник не очень жало­ вал до сих пор... Это было в Тихом океане, вблизи берегов Японии. Прозрачная тьма, напоенная неведомыми благовониями близких цве­ тущих берегов, застыла над водной равниной цвета полированной вороненой стали. И отлогие лилово-агатовые холмы размеренно выростали, упадая в ложбины, и вновь поднимаясь— и казалось— в спокойном сне дышит кто-то огромный, мягкий и тихий... Таинственная мсрщь океана... «Мертвая зыбь»4—называют это моряки. Пароход медлительно и ритмично валяло с боку на бок, и верхушки стройных мачт торжественно размашисто чертили правильные дуги на пыш­ ном сине-бархатном плаще неба, схваченном бриллиантовыми застежками звезд, и с каждым взмахом справа, у борта, что-то железное взвизгивало, звякало и трещало... И тонкая черта жидкого серебра с звонким шелестом убегала вкось у носа парохода, и матовыми бликами штриховали полированную гладь резвя­ щиеся касатки—- и бледно-голубые тюльпаны и гиацинты расцветали у черных бортов, и, трепеща и кружась, таяли под кормой, в мутно-мерцающем каскаде, испе­ щренном чистым сиянием изумрудных огней... А на люке кормового трюма, на импровизированной трибуне, на широ­ ко расставленных ногах балансировал оратор-комсомолец, и с горячей верой юности говорил о важности переживаемого дня. И внимательны были задум­ чивые лица слушателей-рабочих— а справа у борта что-то взвизгивало и грохотало, и вверху, над вели­ чественными взмахами мачт, и кругом— недвижно-ароматная дрема вели- чсих вод... «Ишь, канальи, и здесь не оставляют своих штук»...