Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

Наш брат любит работать с интересом, с молодчеством, как бы с 'вдох ­ новением своего рода. В работе он не ремесленник, а художник, творец. И да­ же в самую скучную, самую неинтересную работу старается он внести свой творческий дух. Но бессмысленной, мучающей напрасно работы не выносит. Дают какую-нибудь хозяйственную работу на урок. Конечно, торгуют­ ся из-за урока ужасно: только раб себя жалеть не будет. Но уж и работают— даже ругани не слышно! Кипит работа... А вот перетаскивание японского посола на морской берег. Никакой ор ­ ганизации, как работали еще прапрадеды нынешних японцев, по-старинке. Тупой, рабский труд. Нужно только терпение, даже особого труда нет. Есть такой специальный ящик (японцы только могли его придумать), надевается он на спину на веревках. Называют его, не без язвительности, «мука». Навалят в такой ящик рыбы— и тащи... И так караваном— «один верблюд идет»... Работают русские рабочие ужасно. Крик и ругань стоном стоит, а толку никакого. Понимают, что сила тратится бессмысленно, неразумно. И можно уверенно сказать: стоило бы как-нибудь заинтересовать рабочего в этой перевалке— проложили бы рельсы дековильки и мигом скатили бы рыбу на вагонетках. Потом я узнал, что на других рыбалках так и сделали. Зачем же тогда напрасно мучили ребят из-за недомыслия администрации? Не даром так быстро прививается у нас теперь механизация. Созна­ тельный рабочий стремится разумно поднять производительность. А для на­ учной организации труда на рыбалках нетронутая целина, и как просто, как часто можно облегчить рабочий труд... Итак, рационализация труда на промысле, освобождение рабочего от не­ привычных, откинутых на крупных рыбалках самими же японцами азиат­ ских приемов работы, и повышение материальной выгоды рабочего от выра­ ботанной рыбы— и тогда не нужны нам японцы. Тогда, может быть, исправится и единственный крупный недостаток на­ шего рабочего— нежелание помочь товарищу. Это еще суровое наследие от прежней эксплоатации рабочей силы частником. Работа не всегда может быть распределена равномерно. Вспоминаю такие случаи: резчики взрезали всю рыбу. Засолка не поспевает. Японцы- резчики немедленно переходят к своим засольщикам и дружно заканчивают работу. А предложи это сделать русскому резчику— энергичный ответ: — На вот, садись!.. И выразительный, непристойный жест... Оттого-то вечером, когда взрезанная рыба лежит на пристани и до­ спевает засолка,— на ровной площади промысла, под ярко-холодным светом ацетиленовых фонарей заунывный напев— «яту-яри, яту-я»... Это нажимают японцы. А рядом висящий в воздухе массивный мат. Ну, значит, наши... Много, много темных пятен на коллективной совести промыслового ра­ бочего— и грубость, и сквернословие, и мелкое собственничество, и пьянство, и бессмысленная жестокость «к другому», своему же товарищу, невежество, упорство в косности... Но стоит только вдумчиво, без гнева, с любовью, спокойно взглянуть на его быт и труд и, особенно, самому поработать бок о бок с товарищем от 5 утра до 10 вечера, в сырости и грязи, в крови и кишках прущей без пере­