Сибирские огни, 1926, № 5 — 6

необходимости, остальное время лежавший на собственном мешке с сухаря ми и огромной копченой рыбиной у бока, которую он непрерывно жевал, ак куратно выбрасывая изжеванное в банку из-под консервов во время качки, говорун и сквернослов, авторитетно поучающий окружающих обо всем—от двойной бухгалтерии до искусства петь «в маску», переругивался с тремя мальчуганами—рабочими Окаро: — На уполномоченного надейся, так всю дорогу наголодаешься! Вы, мать вашу этак, два вершка от горшка— комсомолия!.. Ну, и голодайте! Как же, шире разевай,— накормит проф! Ваши профы— лежебоки и тунеядцы. Разговор самый злободневный. По договору перед посадкой на пароход рабочий получает зарплату за две недели вперед— 20 руб. Но у рабочего семья остается в городе, да и себе кое-что надо.. В первую очередь—по тра­ диции—сесть на пароход в состоянии значительного душевного под’ема. И уже на вторые сутки после посадки даже скромный и привычный желудок промыслового рабочего начинает становиться требовательным. Если какой-нибудь рубль и остается, то его употребляют в дело в' Хакодате— надо запастись «робой» для предстоящего сезона. А остальное время—без денег и без пищи— рабочий живет только на иждивении профа. Работа профуполномоченного на рыбалках требует исключительной выдержки, такта и знания людей. Рабочий может иногда постесняться адми­ нистрации— как-никак— хозяин! А проф— свой брат, рабочий. И накапливаю­ щаяся в душе рабочего злоба (а для ее накопления много поводов в много­ страдальной промысловой жизни) целиком изливается на несчастного профа. Не скажу, как на других рыбалках, у нас профуполномоченный всегда шел на самую ответственную, самую тяжелую работу, работал, не покладая рук, молчаливо сносил гранитную матерщину сотоварищей по работе, и на собственной шкуре испытал всю тягость последствий колдоговора, составлен­ ного крайне невыгодно для рабочего. Нынешний колдоговор— предмет самой острой ненависти рабочих. И на­ до удивляться тому бескорыстному мужеству, с каким профы выносили на своих плечах в жизни то, о чем хорошо было рассуждать «теоретически» заправилам союза, сочинявшим колдоговор не в контакте с широкой рабо­ чей массой. А мне кажется, что даже гладкость и благополучие работы на промысле целиком зависели от такта и благоразумия профа, и этим мелким уполномо­ ченным многим обязан нынешний благополучный сезон. После полудня пароход стал на якорь верстах в 3 от плоского песчано­ го берега, обрамленного белым муаром прибоя. На палубе матрос звонил к ужину. Привалил к пароходу таможенный катер. Четверо агентов таможни трепались и приплясывали на нем, с жестами крайнего нетерпения требуя трап. Немедленно после ужина нетерпеливая та­ можня отплыла во-свояси. На палубе кипела напряженная работа. Спустили на воду оба катера Окаро. То, что лежало на правой стороне парохода, кое как свалили на ле­ вую. Ходить по палубе стало мученичеством. Часам к 6 вечера умолкли. Излагаем последующее эпически-спокюйно. Это, действительно,, было Виной ли этому бесхозяйственность и нераспорядительность администрации или наше убогое недомыслие,— от дальнейшею промедления страдали более всего рабочие.